И потому Ливанов немного расслабился, когда на борт парусника поднялась досмотровая партия военных моряков. Усатый мичман попросил его сдать оружие и предъявить документы. На что Ливанов объяснил, что паспорт у него находится в каюте. Но, свою винтовку ему все-таки пришлось отдать на временное хранение вместе с ручным пулеметом, который ему оставил Давыдов. Правда, дорогую цейсовскую оптику Петру все-таки разрешили снять и унести с собой в каюту, куда мичман обещал обязательно наведаться, как только закончит осмотр парусника.
После того, как охранник с яхты, вооруженный автоматической снайперской винтовкой, сдал ее, а еще и ручной пулемет, мичман Федор Васильевич Яровой внимательно осмотрел оружие. Подобную винтовку он никогда не видел. На ней с правой стороны над магазином было выбито клеймо: «Heckler Koch», а с левой значилась какая-то аббревиатура: «PSG-1». Ручной пулемет тоже оказался интересным. Мичман и пулемета такого никогда не видал. Сделан он был явно на основе автомата конструкции Калашникова. Вот только имел удлиненный ствол с сошками на конце и оснащался вместительным барабанным магазином. Да и дата производства стояла непонятная: 1975.
Вообще, непонятного мичману во всем том, что он увидел вокруг себя, отчалив от борта эсминца, было очень много. Во-первых, тот разговор, который вел на катере особист с человеком в черном гидрокостюме, обрывки которого Федор Яровой слышал. Ведь из этого разговора следовали самые ужасные выводы: что время перемешалось, и что яхта с капиталистами прибыла из той реальности, где Советского Союза уже давно нет. Как такое возможно, Федор не мог понять. А тут еще Соловьев приказал осмотреть парусник, чтобы срочно арестовать всех, кто спрятался на нем.
Парусный корабль не выглядел большим. Всего в два раза длиннее, чем ширина транца кормы яхты, где он почему-то ошвартовался. Причем, использованы были не обычные швартовые концы, накинутые на кнехты, а самые настоящие абордажные крючья. А, учитывая трупы на палубах яхты и парусника, и наличие тех бородатых парней в старинной одежде, стоящих на яхтенной корме под конвоем, от которых воняло немытыми телами, как от животных, все это очень смахивало на нападение старинных пиратов. Вот только, откуда они? Федор не понимал.
Но, едва мичман поднялся на борт галеона, то сразу же почувствовал, что перед ним самый настоящий пиратский корабль, а не подделка. Такие запахи подделать было просто невозможно. Воняло прогнившей пенькой, плесенью, прелым деревом и мочой. К этим запахам добавлялся запах крови и того, что извергли наружу желудки умирающих перед смертью. Повсюду валялось старинное оружие. И досмотровой партии предстояло осмотреть на паруснике абсолютно все уголки. К тому же, особист приказал снять с мачт убитых, тела которых запутались при падении в такелаже, да так там и висели. Но, эту задачу мичман решил оставить на закуску.
Между тем, над океаном уже давно наступил поздний вечер. А темное небо, затянутое облачностью, не баловало пока ни луной, ни звездами. И, если на верхней палубе галеона света вполне хватало от прожекторов эсминца и яхты, то лезть внутрь парусника, в кромешную темноту, совсем не хотелось. Но, полезть пришлось. Как командир досмотровой группы, мичман хоть и опасался неожиданного удара клинком из темноты или пиратской пули, но все-таки спустился по скрипучему деревянному трапу первым, показывая пример своим матросам. В левой руке он держал электрический фонарик, а в правой сжимал пистолет «ТТ», который ему выдал оружейник на эсминце.
На батарейной палубе, где находились бронзовые пушки-кулеврины, калибром каждая, навскидку, дюймов пять, установленные на двухколесных деревянных лафетах, закрепленных к палубе канатами, никого не обнаружилось. Зато снизу, с жилой палубы для матросов, доносились голоса. Там шел спор между двумя англичанами.
— Знаешь, Джон, золота у нас в трюме столько набито, что если взять с собой все эти сокровища к дьяволу, то он точно не станет варить нас в своем дьявольском котле, а назначит главными бесами. Потому я и предлагаю взорвать корабль к чертям! — говорил кто-то. А другой возражал ему:
— Нет, Роберт, дьяволу золото не нужно. У него этих сокровищ и без того девать некуда. Зачем же ему еще? Не оценит он твой поступок, только еще больше казней назначит за лишний грех. Лучше вспомни Господа и помолись. Господь милосердный, быть может, сжалится и сделает так, чтобы простили нас эти люди с сияющего корабля.
И мичман, который немного знал английский язык, понял, что один хочет забрать с собой к дьяволу какое-то золото, а второй пытается его отговорить от этой затеи. Еще немного, и чокнутый моряк на самом деле взорвет галеон. Наплевав на собственную жизнь, которую мог в этот момент прервать выстрел любого из пиратов, Федор стремительно спустился вниз. На жилой палубе, лишенной иллюминаторов, при свете свечей сидели на рундуках матросы. Судя по жалкому виду и исхудалым лицам, они, скорее всего, были больны.