— Да вы присоединяйтесь, мальчики, не стесняйтесь, у нас отличный вискарь! — предложила советским морякам уже захмелевшая молодая зеленоглазая девица, расставив еще три стаканчика, сделанных из тонкой прозрачной пластмассы, на стеклянном столике и наливая в них алкоголь.
— И откуда только берутся такие красивые? — уставившись на длинноногую шатенку в короткой юбке проговорил один матрос другому.
На что усатый мичман прикрикнул на своих подчиненных:
— Отставить разговоры!
А потом спокойно сказал, обратившись уже к собравшимся в салоне-баре:
— Для начала давайте просто познакомимся. Я мичман Федор Яровой. Сейчас я запишу в свой блокнот ваши фамилии и род занятий, а потом вы пойдете к себе в каюты, достанете свои паспорта и будете ожидать там проверки документов.
— А если мы откажемся показывать вам свои документы? То, что тогда? — спросила еще одна женщина, голубоглазая блондинка, которая была явно сильно старше шатенки, но все еще сохраняла вполне приятную наружность.
Мичман объяснил терпеливо, словно детям:
— Поймите, на борту этой яхты произошла перестрелка, в результате которой погибло много людей. Сейчас командованием нашего военного корабля ведется следствие. Потому вы просто обязаны показывать документы и отвечать на вопросы тех, кто занимается расследованием. А неповиновение будет приравнено к сопротивлению.
— Но, причем же здесь мы, пассажиры яхты? Ведь это англичане с парусника напали. А наша охрана только отбивалась, — произнес грузный мужчина средних лет с солидным пузом, сидящий рядом с блондинкой, который до этого молчал.
Мичман по-прежнему демонстрировал спокойствие и компетентность:
— Вот мы и устанавливаем, кто причастен к инциденту, а кто не принимал в нем участия. Для этого сначала составляются подробные списки лиц, присутствовавших на борту в момент происшествия, а также берутся показания, кто и где находился, когда все произошло.
— А не проще ли вам просто взять у капитана яхты список пассажиров? — спросил полный мужчина.
— И у капитана обязательно возьмем, но и лично пообщаться с каждым придется. У нас на флоте все дублируется. Не забалуешь, — объяснил Яровой.
— Все понятно. Обычная советская бюрократия, — сказал обладатель пухлого пуза. И представился:
— Марченко Олег Викторович, занимаюсь нефтяной промышленностью, нефтяник, то есть.
А, следом за ним мичману представились и все остальные. Банкир скромно назвался просто финансистом, эскортница назвалась его подругой, дизайнером по образованию, и лишь жена Марченко Алиса честно призналась, что самая обыкновенная домохозяйка, путешествующая с мужем. После чего усатый мичман со своими матросами пока отстал от них и двинулся дальше, направившись в ходовую рубку «Богини».
Попробовав осторожно покрутить головой, несмотря на боль во всей ее левой стороне и неприятное головокружение, Френсис Дрейк обнаружил напротив себя на таком же мягком ложе перевязанного молодого человека, матроса с его корабля. Но, Дрейк не вспомнил, как того матроса звали. Он просто тихонько окликнул его, но, тот не реагировал. Матрос или был без сознания, или спал. А Дрейк устроил свою больную голову поудобнее, глядя на красивое стекло одним глазом и думая о своей жизни. Рассуждая о том, как же получилось так, что в лицо он, конечно, знал всех своих людей, но, имена многих простых матросов наизусть не помнил. Наверное, потому что и не пытался запоминать их. Ведь для общения с нижними чинами у него всегда имелся под рукой боцман или еще кто-нибудь. Дрейк же старался особенно не привязываться ни к кому.
Хотя, будучи сыном священника, сам себя Дрейк считал джентльменом, он думал о себе, что не относится к простым матросам слишком высокомерно, а просто хорошо знает, что каждый из них может погибнуть в любой момент, например, сорвавшись с реи. К мнению в отношении матросов, что нижние чины представляют собой расходный человеческий материал, Дрейка приучила не столько работорговля, которой он тоже занимался много лет, сколько долгая корабельная служба, которую он сам начал еще ребенком юнгой на судне, принадлежавшем брату его матери Уильяму Хокинсу. Еще тогда, в те первые самые трудные годы, проведенные на воде в постоянной зависимости от воли старших, он уже отлично понял, насколько опасна профессия моряка.
Тем не менее, он нашел в этой профессии свое призвание, делая успехи, которые не оставались незамеченными. И ему повезло выбиться из юнг не в матросы, а сразу в командиры, потому что уже в восемнадцать лет судовладелец назначил Дрейка корабельным казначеем. Потом Френсис примеривал на себя разные другие судовые роли, пока сам не сделался капитаном. Опыт, решительность и храбрость помогали ему побеждать испанцев, которых Дрейк ненавидел еще со времен своего второго плавания в Америку в двадцать восемь лет.