Впрочем, и характеры (или, вернее, оценки характеров) своих героев Шекспир сотворял, не следуя первоисточнику, а по собственному разумению. Описанный в хронике Банко – соучастник убийства короля Дункана? Но ведь он – предок нашего доброго покровителя короля Иакова! Так пусть же станет воплощением благородства и средоточием всяческих достоинств. Холиншедовский Макбет мудр и справедлив – сделаем его законченным воплощением политического деспотизма…
Вот и получается, что Макбет – законченный злодей, хотя поначалу и предстает героем. Правда, героем, чью душу усердно точит червь честолюбия – чем больше он получает, тем большего хочет. Ему уже мало титулов тана Морийского, тана Росского и тана Кавдорского [87], неоспоримо ставящих его на второе место в королевстве, – Макбета непреодолимо влечет напророченный ведьмами трон. Но к престолу не прийти тем прямым и честным путем, каким он следовал до сих пор, – противоречие, неминуемо ведущее к преступлению.
Нарушив разом два священных долга, – вассальный и гостеприимства, – Макбет соучаствует в убийстве своего сюзерена и своего гостя, мудрого и благородного короля Дункана I. И в соответствии с канонами жанра злодеяние это становится первым звеном неизбежно потянувшейся цепи. Сперва вместе с Дунканом погибают и охранявшие его слуги, а потом начинается вакханалия все более подлых и жестоких убийств: жертвами Макбета становятся и ближайший друг Банко, тан Лохаберский; и семья Макдуфа, тана Файфского… Макбет виновен не только в том, что несет гибель другим, но и в том, что погубил себя самого. К финалу изо всех достоинств у него остается лишь мужество, с которым он принимает в единоборстве смерть от руки Макдуфа. Едва ли не все шекспироведы сходятся на том, что «Макбет» – самая мрачная из трагедий великого драматурга, ибо демонстрирует полную моральную деградацию человека.
В «Хрониках» Холиншеда леди Макбет посвящена единственная фраза: «…но особенно растравляла его жена, добивавшаяся, чтобы он совершил это, ибо она была весьма честолюбива и в ней пылало неугасимое желание приобрести сан королевы». Из этого горчичного семени Шекспир взрастил могучее древо – его леди Макбет стала символом, именем нарицательным, приведшим к появлению на свет и лесковской «Леди Макбет Мценского уезда», и великого множества иных… Шаря по интернету в поисках материалов о Макбете, я то и дело наталкивался на газетные статьи о «казанской леди Макбет», «томской леди Макбет» – и так далее, и так далее. И не от неизбывной тяги ко всякого рода клише и штампам это, не от бедности журналистского воображения, как я, признаться, поначалу подумал было, но от непреодолимо властного тяготения шекспировского образа.
Леди Макбет у Шекспира во многом подобна супругу. Ее чувства также целиком подчинены честолюбию – даже в муже она любит лишь высокий сан, широко распростершуюся власть, явное превосходство над окружающими. Леди Макбет дорог не столько он сам, сколько его способность возвыситься еще больше – и тем самым вознести к сияющим высотам ее. Это непомерное, до вселенских масштабов доведенное честолюбие – страсть, слепая, нетерпеливая и неукротимая. Ни одной человеческой душе не вынести подобного бремени, отчего леди Макбет в конце концов сходит с ума и умирает. Она – наиболее концентрированное воплощение зла во всем шекспировском творчестве. Леди Макбет отравляет мужнину душу – и в миг, когда могла бы спасти его, подталкивает к бездне, куда рушится вместе с ним.
Макбету и его жене, поправшим человечность, противостоят не одиночки, но вся страна. Причем враги Макбета сознают, что борются не только за династические интересы принца Малькольма, но и за человечность как таковую. И у Малькольма, и у Макдуфа есть личные причины ненавидеть короля-узурпатора: у первого он убил отца и отнял трон, у второго убил жену, сына и отобрал владения. Однако оба движимы жаждой не столько мести, сколько справедливости.
Именно такой нужна была Шекспиру чета Макбетов, чтобы на непроницаемо черном фоне чистым золотом засверкал Банко – рыцарь без страха и упрека, каким только и мог быть предок ныне царствующего Иакова I. И ради ублажения монаршего самолюбия стоило поступиться исторической правдой. А ее хватало даже в холиншедовских «Хрониках Англии, Шотландии и Ирландии» или в «Истории и хрониках Шотландии» Гектора Боэция.
87
Титулование Шекспиром Макбета как тана Кавдорского и Гламисского неточно, поскольку замок Гламис обрел права танства только в 1264 г. В туристических справочниках, кстати, этот замок нередко именуют тем самым, «где злодей Макбет убил старого доброго короля Дункана». Увы, это историческая ошибка, хотя некоторое время Гламис и впрямь принадлежал Макбету. Вот факты: когда в 1034 г. король Малькольм II Мак-Кеннет был смертельно ранен в сражении при Хантерс-Хилле, что неподалеку от Гламиса, он действительно был принесен в замок, где и умер; но его внук и по совместительству убийца Дункан I здесь, судя по всему, вообще не бывал (может, навевало это место не лучшие воспоминания?). Впоследствии Гламис стал охотничьим домиком шотландских королей, да и сейчас является одной из королевских резиденций. Впрочем, право считаться местом, где Дункан был убит Макбетом, оспаривают также замки Коудер-Кастл, Инвернесс, Питгавенн (что близ Элгина) и несколько других. Уже сама множественность «мест преступления» заставляет усомниться в факте его совершения.