Девушка покачала головой, но открыла дверь шире. "Вы можете оставить это на столе, и мы отнесем это в его комнату. Его нельзя навещать, пока он в карантине, иначе это оттянет время и придется делать еще один тест".
Брук последовала за ней внутрь, чтобы поставить микроволновку на место. "Да, насчет этого. Сегодня четвертый день, а они сказали, что три дня. Я знаю, что сегодня, скорее всего, что-то произойдет, но мой папа там один с ума сходит. Мне нужно, чтобы он акклиматизировался здесь".
"Мы знаем об этом. Образец был взят только вчера. Результаты будут готовы только через два дня".
"Что?"
"Мне очень жаль. У медсестры... возникли проблемы с расписанием. Такое случается".
Как бы Брук ни хотелось повозмущаться, стоя в холле, где толпились несколько постояльцев: двое с ходунками, один в инвалидном кресле, еще один шел медленным, но уверенным шагом, - она не хотела устраивать сцену. "Вы можете проследить, чтобы моему папе сразу же принесли это? Он жаловался, что доставляемая еда недостаточно горячая".
Девушка кивнула, заверив, что принесет микроволновку, и Брук вышла из здания.
Когда ее телефон зазвонил, когда она съехала с автострады и направилась домой, она сразу поняла, кто звонит, даже не взглянув на номер. "Привет, папа".
"Я купила микроволновку".
Никаких "привет"... никаких "как дела". Просто сразу к делу.
"Хорошо".
"Они... ты не поднялась".
"Я не могла. Правила..."
"К черту их".
Брук схватилась за руль. "Они временные".
"Брук..."
Она оборвала его прежде, чем он успел начать жаловаться. "Папа, почему ты не сказал мне, что они даже не взяли у тебя мазок на анализ на вирус, пока ты не пробыл там пару дней?"
"Это не... не имеет значения".
"Это имеет значение, папа. Ты попал из одного дома в другой, и им приходится принимать дополнительные меры предосторожности. Результаты теста будут готовы через три дня. Тебе об этом говорили. Злиться из-за того, что результаты не пришли сразу, а потом кричать на меня, чтобы я что-то сделала, нечестно".
"Ну что ж". Папа вздохнул. "Я думал, они быстро получат результаты".
"Они сказали тебе об этом?"
"Нет".
Брук заехала на свое парковочное место и заглушила двигатель. "Значит, ты предположил". Она достала телефон из сумочки, переключила звонок из машины на свой телефон и вышла из машины. "Я знаю, что это тяжело, но я делаю все, что могу".
"Мне это не нравится".
Она направилась к задней двери, ее периферийное зрение было практически отрезано. "Как ты думаешь, какие у тебя есть варианты?"
"Вернуться в квартиру".
"Она продана", - солгала она.
"Жить с тобой".
Она остановилась, глубоко вдохнула и распахнула дверь. "Мы это уже проходили". Брук спустилась по лестнице, как целеустремленный спортсмен. Гнев разгорался с каждым шагом. "Я не могу быть твоей медсестрой".
"Я не... Мне лучше".
Она остановилась на втором этаже, переложила телефон к другому уху и продолжила подниматься. "Ты все еще в подгузнике?" Брук почти никогда не использовала термин " подгузник". Обычно она смягчала его, чтобы не смущать отца.
"Он мне не нужен".
"Но ты все еще в нем. И это совершенно нормально, папа. Дай своему телу время исцелиться".
Отец замолчал, когда она дошла до своей двери.
"Ты бежишь?" - спросил он.
Она отперла дверь и протиснулась внутрь. "Моя квартира находится на четвертом этаже, а лифта нет. Ты не можешь передвигаться по лестнице даже до того, как заболел. Жить со мной не получится".
Брук захлопнула дверь, подошла к створке, открыла ее и вышла на террасу.
"Ты сделала это специально".
"Да. Я сняла квартиру для одного человека, а не для двоих". Голова у нее раскалывалась, и ей хотелось плакать. "Я пытаюсь сделать так, чтобы все получилось. Ты должен внести свою лепту".
"Ты, ты п-поместила меня в дом престарелых и забыла обо мне".
"Прошло меньше недели!" Брук практически кричала. "Я не могу забыть о тебе, даже если бы хотела. Я собирала осколки твоей жизни и совершенно не обращала внимания на свою". Ей хотелось пожалеть о сказанном, но она чувствовала это до глубины души. Она подошла к краю крыши, испытывая сильнейшее желание бросить телефон в знак детского негодования из-за разговора с отцом.
"Я не могу. Я хочу... уйти".
Брук отняла телефон от уха, покачала его в руке и топнула ногой от досады.
Она сделала три коротких вдоха и попыталась образумить его. "И куда?"
"Я не в тюрьме".
"Нет", - заверила она его. "Ты не в тюрьме".
"Хорошо".
Ее отец молчал.
Слишком тихо.
"Да..."
Он повесил трубку.
Брук в недоумении уставилась на телефон. " Fuuuuuuck!"
Она опустилась на корточки и подумала о том, чтобы свернуться в клубок и остаться там... ...оххх, на целую вечность. Затем она вскочила и побежала обратно в квартиру, схватила сумочку, сбежала по лестнице и поспешила в машину, на ходу звоня в дом престарелых в надежде удержать отца от глупого поступка.
ГЛАВА 10
Лука не успел толком выразить свое присутствие, а Брук уже убегала.
Он случайно увидел ее на парковке и, возможно, задержался на террасе, когда понял, что она выглядит взволнованной, разговаривая по телефону.
Пока она была внутри, до него доносились звуки ее разговора, но снаружи ее слова были слышны отчетливо.
Когда Брук повалилась на землю, он сделал выпад вперед, но она пришла в себя прежде, чем он успел подойти к ней и узнать, все ли с ней в порядке.
Теперь он шел следом.
На расстоянии...
Как чертов преследователь.
Он бросился в свою комнату, схватил ключи от машины и увидел, как она выезжает со стоянки.
Улицы с односторонним движением, окружавшие ресторан, облегчали слежку.
Лука был шеф-поваром, а не обычным соглядатаем, и он был уверен, что, если бы Брук не была так расстроена, она бы поняла, что за ней кто-то следит.
По тому, как она размахивала руками в машине, он понял, что она с кем-то разговаривает, пока ехала, сосредоточившись на чем угодно, только не на зеркале заднего вида.
Она выехала на автостраду и направилась на юг. Тогда он немного сбавил скорость, но всегда оставался в той же полосе, что и она. Только когда она выехала на шоссе, Лука начал сомневаться в том, что он делает.
"Куда ты идешь, Брук?" Он свернул на ту же улицу, что и она, держась в стороне, когда угроза потерять ее была невозможна. "Почему я следую за тобой?"
Он был обеспокоен. На крыше она выглядела готовой рухнуть и одновременно взорваться, и не в духе Луки было смотреть, как женщина страдает, и не пытаться помочь. Его воспитывали не так.