Эта книга, дорогой читатель, именно такая.
Счастливого чтения.
Кэтрин
ГЛАВА 1
Жалкий вопль телефона мгновенно вырвал из головы глубокое блаженство сна и заставила Брук вскочить с подушки. Сердце заколотилось, когда второй звонок подтвердил, что ей не послышалось и телефон действительно звонит. Ее ладонь ударила по светлому экрану мобильного телефона.
"Больница Сан-Антонио" замигала, как дурное предзнаменование.
"Только не это".
Рядом с ней Маршалл застонал от прерывания разговора и перевернулся на спину.
Брук глубоко вздохнула и ответила. "Алло?"
"Мисс Тернер?"
"Я слушаю".
"Я звоню из приемного отделения больницы Сан-Антонио. К нам приехал ваш отец".
Брук свесила ноги с кровати и включила свет. "Он в порядке? У него был еще один инсульт?"
"Нет, нет. Не инсульт".
Маршалл сел позади нее. "Что происходит?"
Брук положила руку на телефонную трубку. "Это мой папа". Она вернулась к разговору по телефону. "Что с ним?" - спросила она.
"У него кишечная непроходимость".
Брук вздохнула с некоторым облегчением. Звучит не так уж плохо. Последний раз, когда ей звонили среди ночи, у него был инсульт. И это было на одном уровне с заигрыванием со смертью. "Хорошо."
"Я собираюсь принять его и посмотреть, сможем ли мы стабилизировать его состояние, прежде чем отвезти в хирургию".
"Вы хирург?" Брук подумала, что обращается к одной из медсестер.
"Да, простите, я должна была сказать это сразу. Я доктор Дюбуа. Ваш отец очень болен, мисс Тернер. Как я понимаю, вы - его доверенное лицо по вопросам здоровья. Мне нужно ваше разрешение на операцию".
"Он не может дать согласие?"
"Нет. Лекарства, которые мы дали ему от боли, усилили его спутанность сознания..."
Брук оттолкнулась от кровати и переложила телефон на другое ухо.
"Детка?" спросил Маршалл.
Она ненадолго отняла трубку от уха. "Папе нужна операция".
Маршалл вздохнул, а Брук на цыпочках прокралась из спальни на кухню и включила свет. Не то чтобы ей нужно было вести себя тихо, ведь они оба уже проснулись, но из-за позднего часа ей хотелось идти тихо и шептать слова.
Она села за маленький обеденный стол и положила перед собой блокнот с ручкой, чтобы делать пометки, пока доктор Дюбуа будет говорить. Мгновенное облегчение от того, что у ее отца всего лишь непроходимость, быстро сменилось ужасом от того, насколько смертельно опасным может быть его состояние. Доктор описала несколько довольно тревожных сценариев, связанных с заражением крови и госпитализацией в отделение интенсивной терапии. Брук поднесла руку к губам, по старой привычке обкусывая ногти, но, уловив нервную реакцию, вместо этого покрутила прядь волос. Ее глаза сузились на часах. Было чуть за полночь. Поздние ночные рейсы были сумасшедшим выбором.
Пока она разговаривала по телефону, от волнения у нее начались судороги. В голове мелькали мысли о том, как ей перестроить свое расписание, чтобы учесть пожелания отца... снова.
Судя по шагам, в комнату вошел Маршалл. Он обошел ее и направился к раковине, где включил воду и наполнил стакан. Одетый только в брюки для отдыха, он повернулся к ней лицом и облокотился на стойку. "Насколько все плохо?"
"Похоже, не очень".
Она подняла голову, и он отвел глаза.
Брук потянулась к ноутбуку и открыла его. Ей нужен был рейс.
"Ты уезжаешь". Его голос был обвиняющим.
"Конечно".
"А как же Флорида?"
Они должны были отправиться в Ки-Уэст на следующей неделе. Маршалл зарабатывал на жизнь, создавая видеоролики о путешествиях для YouTube, и за последние несколько лет он часто бывал в командировках. Они с нетерпением ждали этой поездки. "Тебе придется поехать без меня".
"Опять."
Разочарование в его голосе заставило ее поднять подбородок. "Мой отец болен".
"Твой отец всегда болен".
Почему он так поступает? Почему он всегда так поступал? Суждение Маршалла о ее отношениях с отцом прозвучало в его укорах, вздохах и покачивании головой. "Я его единственная дочь".
"У тебя есть сводная сестра".
"Она переживает развод, и у нее больные родители. Это не одно и то же".
Маршалл закатил глаза и отпил из бокала. "Это уже надоело".
Они уже спорили об этом, когда она вернулась из Калифорнии после почти шести месяцев реабилитации отца. Первые пару недель все шло своим чередом. Но как только появилась уверенность в том, что отец выживет, началась длительная реабилитация. Длительное пребывание в стационарном реабилитационном центре сопровождалось ежедневными посещениями физио-, трудо- и логопеда, когда он вернулся домой. Он перешел от инвалидного кресла к ходункам и стал ходить самостоятельно, хотя медленно и неуклюже, и если бы за ним наблюдал посторонний, он бы подумал, что он выпил. Его речь страдала, но он справлялся с ней достаточно хорошо. А правая сторона его тела просто не очень хорошо понимала левую.
Но он выжил.
"Что, по-твоему, я должна делать?" спросила Брук у Маршалла.
Он провел рукой по волосам. "Он умирает?"
Она сузила глаза. "Я не знаю. Надеюсь, что нет".
На его лице промелькнуло что-то такое, что она не хотела называть.
"Как долго тебя не будет на этот раз?"
"Мой папа сейчас в больнице, и срок его жизни подходит к концу, а ты хочешь знать, как долго меня не будет? Я не знаю, Маршалл. Неделя. Месяц... год?" Три года она была с этим человеком. Через полгода они оба согласились, что брак - это бумажка, которая никому из них не нужна. Оба они из разведенных семей, ее - несколько раз, его - дважды... им это было не нужно. Они согласились хранить честность и верность. И они это делали. По крайней мере, она так считала. Их базой был Сиэтл, но они часто путешествовали. Она работала дома в компании, занимающейся креативным маркетингом, и это облегчило ей жизнь, когда два года назад заболел ее отец.
"Я не понимаю, Брук. В твоем детстве не было такого, чтобы мужчина был рядом. Не знаю, почему ты беспокоишься".
Ее позвоночник напрягся. Он не ошибался. Она ненавидела его за то, что он указал на это. "Не тебе это понять. Ты либо поддерживаешь меня и мои решения, либо нет".
Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Ее выражение лица было нейтральным. Его - пустое.
Наконец Маршалл поставил свой стакан в раковину и без лишних слов покинул кухню.