Его сердце разрывалось в груди от жалости к девушке, написавшей это письмо.
Он посмотрел на женщину, все еще читающую страницы письма, которое ее мама отправила папе.
В коробке лежали еще письма, написанные подростковой рукой Брук и адресованные ее отцу.
Прочитай их.
Прочитай их все!
Он не прочел.
Неважно, что кричал его разум.
Вместо этого он посмотрел на женщину с ручкой, которая теперь в задумчивости сидела за открытой дверью гаража.
"Кара?"
Она подняла голову, ее глаза остекленели. "Я в порядке".
"Это еще не все".
Ее глаза расширились, и она вскочила на ноги.
Лука протянул ей письмо, которое только что прочитал. "Я прочитал вот это. Теперь это похоже на нарушение. Мне очень жаль".
И он сожалел, потому что письмо было личным, а не тем, на что он должен был наткнуться.
Не имея выбора, Лука стоял и смотрел, как она читает отцу свои собственные слова, и глаза ее набухали слезами.
Его ладони чесались от желания потянуться к ней.
Только когда ее рука упала на бок, подбородок опустился на грудь, а из горла вырвался всхлип, он поддался порыву и заключил ее в свои объятия.
Она позволила ему.
Она обхватила его так, словно он был спасательным кругом и единственным, что держало ее на плаву.
Боже, эта женщина.
Эта сильная, доблестная, красивая женщина держала в себе столько сил ради того, кто бросил ее и заставил написать такое письмо. Приходил ли он когда-нибудь ей на помощь? Привел ли он ее в дом и сделал все лучше? Что случилось после того письма? Так много вопросов. Почему она сделала все это ради этого человека, делала ли она все это ради него?
Брук плакала у него на плече. Ее пальцы впились в его спину, и она прижалась к нему.
А Лука все шептал ей по-итальянски. Говорил, что он рядом, что она может плакать, и все в порядке. Что он подхватит ее.
Когда слезы закончились, а тело избавилось от боли, она прижалась к его груди и отстранилась.
Лука прижал ладонь к ее щеке. "Ты в порядке?"
Она закусила губу, кивнула, потом передумала и покачала головой. "Мне просто нужно закончить эту главу. Заставь моего папу работать на автопилоте, чтобы я могла все это переварить".
Он отодвинулся, хотя мог продолжать держать ее в своих объятиях до следующего года. "Тогда давай прорвемся".
Брук потянулась к коробке, в которой он копался.
"Ты хочешь сохранить все это?" - спросил он.
"Да. Пока."
Он мог только представить, какая боль была в этих письмах. Утешало то, что она была всего в нескольких футах от него, наверху, если ей снова понадобится его плечо.
Брук выпрямилась, и через несколько минут они вернулись к работе. За двадцать минут до истечения пяти часов работа была закончена. Его машина была заполнена оставшимися вещами Брук, а также бумагами, письмами и файлами, которые она сочла достаточно важными, чтобы их сохранить.
Они оба уставились на груду мусора.
"Грустно, когда жизнь человека сводится к груде обломков", - сказала она.
"Не забудь о деньгах".
Она улыбнулась. "Боже мой, мелочь".
Лука положил руку ей на плечо и притянул к себе. "Ты удивительная женщина, Брук".
"Кому нужен душ".
Они оба приняли душ.
Он поднес пальцы к ее подбородку и перевел взгляд на ее лицо. "Bellissima, tesoro. Даже с грязью на лице и веткой в волосах".
Ее рука поднялась к голове, и она придвинулась ближе.
Когда она не убежала, он сделал то, что так мечтал сделать с того самого момента, как впервые увидел ее, поднимающуюся по лестнице его семейного дома.
Его губы потянулись к ее губам.
Она наклонилась.
Он притянул ее к себе.
Да. Это. Именно это. Лука раскрыл ее губы, как изысканное вино, и медленно потягивал, наслаждаясь вкусом.
Ногти впились в его руки, а его рука переместилась за ее голову, чтобы наклонить ее назад.
Ее язык дразнил его.
Взаимно. Все это было так взаимно. Все сомнения в том, что это взаимно, отпали, когда ее тело прижалось к его телу.
Его рука встретилась с хвостиком, который она носила. Ему захотелось распустить его и ощутить всю ее в своих пальцах. Вместо этого он погладил ее шею, приоткрыл губы и поймал ее верхнюю губу между зубами, прежде чем вернуться к поцелую.
Их дыхание смешалось и стало тяжелым и густым. Как бы она чувствовала себя в его объятиях вот так, после долгого горячего душа? Их тела, влажные и расслабленные, намыленные... Как бы она выглядела, проснувшись рядом с ним в его постели, ее волосы лежали на подушке, ресницы распахнулись, чтобы смотреть только на него?
Он хотел это узнать.
Эта женщина, чья рука скользнула вниз по его бедру, чтобы коснуться той части его задницы, к которой может прикоснуться только любовник.
Он хотел ее.
А она, он знал, хотела его.
Лука ослабил поцелуй. Гараж был не самым подходящим местом для этого.
Она медленно открыла глаза и посмотрела на него. "Вау".
"Плохо?" - спросил он, зная, что это не так.
Она рассмеялась. Напряжение, которое могло возникнуть, спало. "Ужасно. Возможно, нам придется повторить это снова, если станет лучше".
Лука схватил ее за затылок. "Вызов принят".
ГЛАВА 17
Все было готово.
Квартира была пуста.
Проблемы были устранены, и все должно было пройти проверку.
Единственное, что могло понадобиться, - это последняя уборка, которую Брук уже решила нанять.
Лука отъехал от обочины, и она понадеялась, что больше никогда не увидит это место в боковом зеркале.
Как бы грустно это ни звучало.
"Ты в порядке?"
"Я в порядке". Так и было. "Тяжелый день".
Лука протянул руку через центральную консоль, Брук приняла приглашение и вложила свою руку в его.
"Спасибо".
"Ты уже говорила это".
"Я все еще чувствую это".
Было чуть больше семи. Они выехали на шоссе и попали в пробку.
"Эта поездка домой объяснит всю мою капризность к тому времени, как мы доберемся туда", - сказала она ему, когда они достигли первых красных задних фонарей на 10-й автостраде.
"Когда ты была раздражительной?" - спросил он.
Она сжала его руку. "В ту ночь, когда я переехала. Я чуть не откусила тебе голову за то, что ты предложил помочь перенести коробки наверх".
"О, да. Ты была раздражительной".
Брук притворно вздохнула. "А! Ты мог бы немного приукрасить это".
"Раздражительной. Вздорной. Мне было неприятно признавать, что я хочу узнать тебя получше".
"Ненавидел?"