Как бы Маринетт ни прокручивала проблему в голове, она не видела иной возможности, кроме предательства Адриана.
Сообщить о том, что он Черный Кот, чтобы доказать законность поцелуя?
Дать понять, что она добровольно поцеловала героя и заставить Адриана играть обманутого возлюбленного?
В любом случае, она поставит его в положение, которое наверняка заставит его страдать.
Теперь перепуганные мысли завихрялись в голове бессвязной бурей, силу которой можно было сравнить только с охватившей ее сильнейшей мигренью. Маринетт чувствовала, как кровь стучит под черепом, дико колотя в виски.
Она снова открыла рот, пытаясь заговорить, но в то же мгновение нервы окончательно сдали, и ее охватил непреодолимый безумный смех. Ситуация была слишком абсурдна, и, похоже, мозг, находившийся в коротком замыкании, таким образом активировал последний защитный механизм. Несколько минут спустя, не в силах прийти в себя, Маринетт уже не знала, смеется она или рыдает, а ее тело сотрясали неконтролируемые спазмы.
Решив, что это она привела подругу в отчаяние, Алья осторожно обняла ее, прижав к себе, ласково проведя рукой по волосам.
— О, Маринетт, мне так жаль… — прошептала она. — Я не… Я никогда бы не подумала, что Черный Кот может так поступить… Это недостойно героя.
Конвульсивно стиснув руки вокруг плеч лучшей подруги, Маринетт испустила еще один нервный смешок. Вот теперь Алья приняла ее драгоценного напарника за опасного хищника. Ситуация становилась всё более нереальной.
Нино слегка нахмурился, подбирая слова и подозрительно разглядывая Маринетт.
— Во-первых, что это был за поцелуй? — вдруг спросил он, бросив попытки дипломатично сформулировать мысли.
Маринетт слегка вздрогнула, подняв на него наполненные слезами огромные голубые глаза. Тон Нино был почти грубым, и теперь он разглядывал ее с выражением, которого Маринетт еще ни разу у него не видела. Его взгляд стал почти обвиняющим, и он явно ждал от нее ясных и четких объяснений поцелуя не с Адрианом.
— Потому что я очень хочу, чтобы Черный Кот был героем, — продолжил Нино, — но не похоже, что он знает о том, что ты занята.
Алья, нахмурившись, живо повернулась к нему.
— На что это ты намекаешь? — сухо спросила она.
У Маринетт вырвалось пораженное восклицание.
— Я говорю именно то, что у нее есть парень. Мой лучший друг, если кто забыл, — парировал Нино, выдерживая горящий взгляд Альи.
— А я говорю, что у тебя чувствительность, как у кирпича, — живо возразила она, вставая на защиту подруги раньше, чем та успела произнести хоть слово.
Нино слегка отступил под натиском, но не отказался от своей точки зрения.
— Тем не менее она целовала другого, — обвиняющим тоном заявил он.
— Ее поцеловали, — возразила Алья, повысив голос, искренне раздраженная язвительными репликами Нино. — Это далеко не одно и то же!
— Не вижу разницы, — тут же упрямо ответил Нино, скрестив руки на груди.
— Согласие! В этом вся разница! — закатив глаза, вздохнула Алья, по-прежнему защитным жестом обнимая Маринетт за плечи. — Она не просила, чтобы Черный Кот ее целовал, ты это прекрасно понимаешь.
— Значит, она не будет возражать против того, чтобы просветить Адриана насчет случившегося? — вызывающим тоном заявил Нино, защищая своего друга с тем же пылом, с каким Алья защищала подругу.
Он тут же уставился на Маринетт, явно ожидая ее ответа на его требование.
— Нет-нет, я должна с ним поговорить, — сумела выговорить Маринетт, всё еще оглушенная напряженностью разговора.
Ситуация полностью выходила из-под ее контроля. Алья считала, что Черный Кот напал на нее. Нино думал, будто она обманывает Адриана. Алья с Нино спорили о ней так, словно Маринетт здесь не было. Полнейший хаос, и мигрень разыгралась с новой силой. Глухая боль, пульсировавшая под черепом, приняла теперь такие размеры, что почти кружилась голова, а охватившее несколько мгновений назад ощущение тошноты вернулось заново.
В дезориентированном сознании всплыла на поверхность только одна мысль, проникая из туманной мешанины, словно фара сквозь мрак.
Адриан.
Ей непременно надо суметь поговорить с ним раньше Альи и Нино, сообщить об происшедшем, чтобы он знал, как реагировать.
Ей надо уйти отсюда.
И быстро.
Ничего не подозревая о более чем щекотливой ситуации, в которой он оставил Маринетт, Адриан спокойно вернулся к себе, сняв трансформацию за поворотом аллеи.
Он спокойно устроился за компьютером, чтобы посмотреть последние новости в Ледиблоге, которые Алья наверняка не замедлит выложить, когда вдруг зазвонил телефон. Широкая улыбка осветила его лицо при виде появившегося на экране фото Маринетт, и он поспешил ответить.
Но как только Адриан услышал ее голос, в котором даже через телефон чувствовалось отчаяние, радостное выражение исчезло с его лица. Он чуть не выронил аппарат от изумления, когда Маринетт рассказала в какую ситуацию попала.
Адриан заметно побледнел, а сердце в тревоге начало бешено колотиться, ударяясь в ребра, точно испуганная птица в клетке.
— Я сейчас же приду к тебе, моя Леди, — напряженно произнес он и поспешно сбросил вызов.
Он поборол искушение трансформироваться, чтобы как можно быстрее добраться до нее, понимая, что это было бы наихудшим из всех возможных вариантов. Его импульсивность принесла уже достаточно вреда.
Вместо этого Адриан выскочил из комнаты и кубарем слетел по лестнице, не беспокоясь, что рискует сломать ногу или свернуть шею.
— Какой идиот! — ругал он себя, шипя проклятия сквозь зубы, горько жалея о своем необдуманном поступке.
Импульсивность не раз выручала его из беды, но на этот раз она обходилась слишком дорого.
Ему и той, кого он любит.
Конечно, Адриан не желал таких последствий, но это нисколько не уменьшало его ответственности или чувства вины. Редко он настолько горячо желал отмотать время назад, вернуться к тем решающим минутам, когда стоял перед Маринетт. Чтобы снова оказаться сидящим на том фонтане, а потом просто поприветствовать напарницу, как сделал бы с любой другой девушкой, вместо того чтобы уступить инстинкту и украсть у нее этот дурацкий поцелуй.
Адриан бежал к Маринетт со всей возможной скоростью, с тревогой думая, какой прием она приготовила для него. Наверняка Маринетт злилась за то, что он поставил ее в такое положение, и она имела полное право обижаться. Он совершил невообразимую глупость, и, хоть и невольно, бросил ее разбираться с Нино и Альей.
Несколько минут спустя Адриан добрался до булочной Дюпен-Чен и, мимоходом поприветствовав родителей Маринетт, устремился в ее комнату. Он лишь на мгновение остановился наверху лестницы, пытаясь восстановить дыхание. Легкие горели из-за того, что он столько бежал, и каждый вдох был пыткой, вызывающей в груди глухую боль, а горло словно засыпало осколками стекла.
Протянув руку, Адриан легонько постучал в люк, объявляя о своем приходе, и, когда голос Маринетт пригласил его заходить, забрался в комнату.
Он не сразу ее увидел — только когда поднял голову и обнаружил, что Маринетт сидит по-турецки на кровати, прижав к себе подушку. Не отрывая от нее глаз, Адриан медленно забрался по лестнице и устроился рядом. Он с трудом сглотнул, и желудок сжался от чувства вины, когда он заметил, что глаза Маринетт слегка покраснели.
Не решаясь встретиться с ней взглядом, он нервно почесал затылок и прочистил горло, отчаянно подбирая слова.
— Я… я…
Он прервался, не зная, как выразить чувства. Как сказать, до какой степени он удручен, каким идиотом себя чувствует, и что сейчас еще больше упрекает себя, увидев, как ее сияющую улыбку сменило подавленное выражение?
Маринетт вздохнула, заставив Адриана вздрогнуть.
— Мне действительно очень жаль… — сумел он произнести. — Я поступил глупо, очень глупо. Я даже не подумал… Я пойму… — его голос на мгновение прервался, поскольку горло перехватило от волнения. — Я пойму, если ты обижена на меня, — на выдохе закончил он.