Однако Маринетт от этого не меньше доставалось смущенных взглядов, которые бросали на нее вполголоса разговаривавшие одноклассники. Учитывая, как на нее посматривали, не оставалось никаких сомнений, что все говорили о ней. Маринетт почувствовала, как раздражение стремительно возвращается, и сжала кулаки, сдерживаясь, чтобы не встать и не излить свои чувства на друзей.
Оставаться спокойной.
Надо непременно оставаться спокойной.
— И в любом случае, правда это или нет, — вдруг возвысился чистый голос Аликс, явно отвечающей на замечание Кима, — подобное происходит каждый день. Посмотри на моих родителей — они развелись, потому что мой отец не переставал думать о другой женщине.
Алья тут же развернулась, чтобы испепелить ее взглядом сверкающих гневом глаз, и Аликс защитным жестом вскинула руки.
— Всё хорошо, я не имела в виду, что Маринетт обманывает Адриана, — оправдывалась она, однако избегая смотреть на Маринетт. — Я только говорю, что подобное может произойти с любым, даже если ничего не предвещало.
Пока Алья открывала рот, чтобы возразить, ко всеобщему удивлению слово взяла Роза.
— А я считаю, это не касается никого, кроме Маринетт и Адриана, — краснея, произнесла она. — Я хочу сказать, мы не знаем, что произошло, — продолжила она, когда остальные уставились на нее, пораженные тем, что нежная Роза решила высказаться. — Зато мы все знаем, что Хлоя болезненно ревнует к Маринетт и постоянно выискивает, как бы доставить ей неприятности. Ситуация и так уже достаточно щекотливая, так что мы должны просто оставить их в покое, чтобы они сами разобрались между собой.
От такой сочувствующей тирады Маринетт охватил порыв нежности к Розе, и она с трудом удерживалась от желания пересечь класс, чтобы сжать ее в объятиях. Тем не менее Маринетт тепло улыбнулась ей, тронутая неожиданной поддержкой. Остальные одноклассники неуютно заерзали на своих местах — за исключением Джулеки, которая явно разделяла точку зрения Розы и в знак согласия дружески похлопала ее по плечу, а потом в свою очередь улыбнулась Маринетт.
Легонько вздохнув, Маринетт снова повернулась к доске, пытаясь изобразить равнодушие, которого вовсе не чувствовала, и изо всех сил надеясь, что худшее уже позади. К несчастью, это было не так.
Оставшаяся часть утра и обеденный перерыв стали настоящей катастрофой.
Если большинство одноклассников согласились оставить ее в относительном покое, то остальные ученики коллежа, увы, не отличались такой щепетильностью. Распространенная Хлоей новость о поцелуе Маринетт с Черным Котом моментально разнеслась по всей школе, словно подожженная пороховая дорожка, и после перемены у Маринетт часами не было ни мгновения спокойствия.
Она оказалась буквально завалена мейлами, попытками звонков или сообщениями от школьников, которых едва знала или не знала вовсе. Ее личные координаты, похоже, распространились с той же скоростью, что слухи. И едва Маринетт вышла из класса, ее тут же принялись окликать и требовать, чтобы она объяснилась по поводу фотографии, которую к этому моменту видели все. Во время обеденного перерыва даже присутствие защитницы Альи не помешало любопытным докучать Маринетт.
Ей приходилось без конца оправдываться, до тошноты повторяя ложь, которую Адриан заставил ее пообещать рассказывать.
Реакции учеников на новый слух были самыми разнообразными. Некоторые вели себя откровенно враждебно, и Маринетт пришлось выслушать немалое количество презрительных, если не оскорбительных слов от тех, кто как Хлоя, были глубоко убеждены, что она обманывает Адриана, от которого, как и от Черного Кота, ей нужна лишь его слава.
Некоторые готовы были дойти даже до физических демонстраций. Когда Маринетт ускользнула, чтобы сходить в туалет, ее толкнула плечом школьница, которую она даже не знала.
— Потаскуха, — попутно отчетливо пробормотала незнакомка, оставив Маринетт в потрясении от такой агрессивности.
Она вернулась в класс, всё еще слегка в шоке, едва сумев бледно улыбнуться, чтобы успокоить Алью, когда та встревожилась, что она вернулась более взвинченной, чем уходила.
Если немалая часть школьников открыто выказывала Маринетт враждебность, другие, напротив, столь же открыто пытались ее поддержать. Увы, их способ поддержки только еще больше ранил Маринетт. Черный Кот не сделал ей ничего плохого, но те, кто был убежден, что он украл у нее поцелуй без ее согласия, теперь демонстрировали презрение к герою. Маринетт бессильно наблюдала, как они яростно злословят ее напарника, порицая и оскорбляя его, а она не могла произнести ни малейшего опровержения, не рискуя выдать истинное значение своего поступка.
Никто не должен был догадаться, что Адриан и Черный Кот — один и тот же мальчик.
От необходимости противостоять почти не прекращающейся враждебности по отношению к ней или к Черному Коту боевой дух Маринетт начал иссякать. Ситуация была крайне изнурительной, и сейчас Маринетт пребывала почти в прострации, сильнейшая мигрень сверлила виски, и ей казалось, будто она оказалась в ужаснейшем кошмаре.
До начала послеобеденных уроков оставался еще час самостоятельных занятий, но Маринетт не находила в себе смелости снова встречаться со взглядами товарищей. Хотя и не хотелось этого признавать, коварные махинации Хлои неумолимо делали свое дело, и Маринетт чувствовала себя доведенной до предела.
Так что, заставив замолчать свою гордость, которая велела продолжать борьбу, изображая абсолютное равнодушие, Маринетт решила сбежать из комнаты, где должна была заниматься самостоятельно, и найти убежище в классе рисования, который в это время дня был пуст. Она только предупредила Алью, чтобы подруга не беспокоилась из-за ее отсутствия и знала, где ее найти в случае необходимости.
Маринетт села возле стены, уткнувшись лицом в колени и обняв их руками, инстинктивно найдя почти внутриутробную позу, так ей необходима была поддержка. Она чувствовала себя удрученной, не столько враждебностью некоторых соучеников, сколько ложью, которую весь день была вынуждена говорить о Черном Коте.
Черный Кот был ее напарником. Она должна была его поддерживать при любых обстоятельствах, а сегодня она оказалась вынуждена нарушить свой долг, кропотливо разрушая репутацию дорогого напарника отвратительной ложью. Хотя у нее не было выбора, собственное поведение вызывало отвращение. Каждое клевещущее слово, которое Маринетт приходилось произнести в адрес Черного Кота, словно острая игла, вонзалось в ее сердце, угрожая разбить его на тысячи кусков, полностью истощив силы. Она устала бороться с ложными слухами, которые превратили ее день в кошмар.
Пока Маринетт пережевывала мрачные мысли, телефон не переставал звонить с равными интервалами. Маринетт не хотела даже посмотреть на него, устав читать множество нескромных вопросов и оскорбительных сообщений, которые беспрерывно получала весь день.
Вдруг Маринетт услышала, как открылась дверь, и к ней осторожно направились шаги, но упрямо не поднимала голову от коленей. Она почувствовала, как кто-то сел рядом, едва касаясь ее бедер своими, а потом в ее волосы нерешительно скользнули чьи-то пальцы. Ей не нужно было поднимать глаза, чтобы понять, кому они принадлежат — Маринетт без труда узнала аромат одеколона, смешанного с тонким запахом средств для снятия макияжа, который всегда исходил от его кожи, когда он возвращался с фотосессии.
Адриан.
— Я… — начал он почти робко. — Мне не удавалось с тобой связаться, и я спросил у Альи…
Горло перехватило, голос прервался, и он не мог продолжать.
Маринетт подняла к нему лицо, тут же попав в плен обычно сияющих зеленых глаз, которые сейчас омрачало беспокойство.