— Принцесса? — прошептал он достаточно громко, чтобы она услышала его в наполнявшей комнату тяжелой тишине.
Маринетт вздрогнула и слабо махнула рукой, приглашая входить.
Черный Кот открыл люк ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь, плавно опустившись на пол, а потом присоединился к напарнице. Он устроился рядом с ней, почти касаясь ее плеча своим.
— Маринетт? — снова прошептал он.
Она отвернула голову к стене, упрямо отказываясь смотреть на него.
Черный Кот медленно протянул к ней руку, с бесконечной нежностью взяв за подбородок, чтобы повернуть к себе ее лицо. Глаза Маринетт слегка покраснели, а обычно сверкающий взгляд подернулся грустной дымкой.
— Это из-за Альи? — на выдохе спросил Черный Кот, его сердце сжалось от того, как осунулось лицо Маринетт.
Она мрачно кивнула.
— Она мне не отвечает, — дрожащим голосом призналась Маринетт. — Я весь день пыталась с ней связаться, и она не отвечает ни на звонки, ни на сообщения. Я не…
Ее голос прервался рыданием, наполненные слезами голубые глаза походили на два океана, готовые выйти из берегов из-за мрачной бури.
— Я уже не знаю, что делать…
Маринетт уткнулась лицом в колени, отказываясь встречать обеспокоенный взгляд Черного Кота. Он обнял ее за плечи, прижав к себе, словно пытаясь помочь ей остаться целой, поскольку казалось, будто она вот-вот рассыпется на кусочки, как ее уставшее сердце.
— Я просто идиотка… — простонала Маринетт.
Черный Кот едва различил приглушенный звук ее голоса, поскольку она по-прежнему сидела, свернувшись.
— Нет, Маринетт, нет, — мягко ответил он, осторожно проводя пальцами по ее волосам. — Ты запаниковала, вот и всё. Мы оба были взвинчены.
Она слегка покачала головой, и Черный Кот не мог понять, соглашалась ли она с его словами или, напротив, опровергала, убежденная, что непоправимо разрушила дружбу с Альей. В сомнении он еще крепче прижал Маринетт к себе, отодвинув свободной рукой темные пряди, чтобы приблизить губы к ее уху.
— Это не твоя вина, — убежденно повторил Черный Кот. — И ты далеко не идиотка. Ты самая необыкновенная девушка, что я когда-либо встречал. Самая упорная, самая храбрая, самая умная… Я люблю тебя, Маринетт, — заключил он на выдохе, прижавшись губами к ее виску.
Она издала то ли смешок, то ли рыдание, но затем подняла голову, слепо ища его губы своими, а ее ладонь поднялась вдоль его скулы.
Вопреки всему отчаянию, что она испытывала в данный момент, влюбленные слова Черного Кота согрели ей сердце, словно теплое пламя, прогоняющее тени зловещих мыслей, которые терзали ее со времени столкновения с Альей. Грусть по-прежнему оставалась, но она смягчилась благодаря безоговорочной поддержке напарника.
Маринетт готова была заплакать от благодарности.
Она была глупой, невнимательной и импульсивной. А Черный Кот любил ее.
Он любил ее, оставаясь рядом вопреки ее ошибкам и безостановочно шепча ей, какой исключительной она была в его глазах.
Как бы ни было Маринетт сейчас плохо, ее накрыла волна любви к этому парню, который твердо решил поддерживать ее против всего мира. Не в силах произнести ни слова, поскольку от обрушившихся на нее противоречивых эмоций к горлу подступили слезы, Маринетт с нежностью прижалась губами к губам Черного Кота. Медленно, почти осторожно, словно чтобы насладиться малейшим прикосновением — и внешний мир немедленно исчез, стирая всё, что не было Черным Котом. Всё, что не было Адрианом.
Одно чудесное мгновение не существовало больше ничего.
Ни Ледибаг, ни противостояний, ни споров, ни лжи, ни гнева, ни сожалений.
Только Черный Кот.
Только его теплое дыхание, когда он вздыхал между двумя поцелуями, только мягкость его губ на ее губах, только его ладонь на ее плече и его пальцы, нежно ласкающие ее щеку.
Маринетт оторвалась от губ Черного Кота, только чтобы прильнуть к его груди, обхватив его руками и уткнувшись лицом в шею. В ответ он изо всех сил прижал ее к себе.
Долгие минуты они сидели так, обнявшись — Маринетт свернулась на груди Черного Кота, а он не переставая шептал слова поддержки и любви, прерываясь, только что оставить легкий поцелуй на ее виске. Тело Маринетт, вымотанной тяжелыми эмоциями за этот долгий день, постепенно соскользнуло вниз, когда ее победил неумолимый сон. Ее голова теперь расположилась на коленях напарника, который с нежностью проводил пальцами по темным волосам.
С бесконечной осторожностью Черный Кот высвободился, аккуратно отцепив от себя пальцы Маринетт, а потом просунул руку под ее голову, чтобы освободить свои колени, на которых она лежала. Плавным движением он поднял свою спящую красавицу, чтобы осторожно устроить ее под одеялом. Мягко наклонившись к Маринетт, он в последний раз поцеловал ее в лоб и направился к люку, чтобы исчезнуть в ночи.
На следующий день Маринетт проснулась с ощущением, что за всю ночь не сомкнула глаз, настолько сон был беспокойным, мрачные кошмары настойчиво отравляли сновидения и не давали отдохнуть. Тело было таким тяжелым, что казалось свинцовым, а под черепом пульсировала сильная мигрень. Сознание было еще затуманено, и Маринетт понадобилось некоторое время, чтобы понять, что она заснула одетой, и еще какое-то, чтобы вспомнить, что она лежала головой на коленях Черного Кота и тогда-то в итоге и заснула, не в состоянии больше противиться усталости, которая победила ее так, что она и не заметила.
Покраснев от смущения при этом воспоминании, Маринетт быстро встала, торопясь сходить в душ и одеться, прежде чем спуститься на кухню. Поскольку утром по воскресеньям булочная была открыта, Маринетт завтракала одна. Недавний спор с Альей по-прежнему скручивал внутренности, и желудок упрямо сопротивлялся идее принять хоть какую-то пищу. Для Маринетт стало настоящим испытанием поесть достаточно, чтобы не упасть в обморок, если вдруг понадобятся ее услуги супер-героини.
Закончив, Маринетт плюхнулась на диван, с тяжелым вздохом включив телевизор, чтобы попытаться отвлечься. Она не чувствовала себя в настроении ни для размышлений, ни для новых попыток связаться с Альей. Она быстро просмотрела несколько каналов, в итоге остановившись на эстрадной передаче. Идеально, чтобы не нагружать мозг.
Услышав несколько мгновений спустя громкий звонок в дверь, Маринетт не удивилась. Наверное, Адриан вернулся проведать ее после своего вторжения накануне. Маринетт с трудом встала, направившись к выходу, и автоматически повернула ручку, открывая дверь гостю.
И вскрикнула от удивления.
Вся краска немедленно схлынула с ее щек, когда она увидела в дверях свою лучшую подругу.
Маринетт несколько раз моргнула, с трудом веря глазам. С трудом веря, что у нее не начались галлюцинации от усталости.
Но нет, Алья действительно стояла в дверях. Ее лицо было необычайно бледным, а черты осунувшимися, как будто она тоже не спала, но глаза сверкали решимостью, когда она слегка вскинула подбородок при виде ошеломленного выражения лица подруги.
Не зная, что сказать, Маринетт несколько раз открывала и закрывала рот, точно вытащенная из воды рыба. Спустя несколько секунд неловкого молчания она резко помотала головой, пытаясь привести мысли в порядок.
Слегка посторонившись, Маринетт протянула руку в направлении гостиной и сдавленно предложила:
— Хочешь… хочешь войти?
Алья кивнула и последовала за ней внутрь.
Не без некоторого смущения девочки смотрели друг на друга, ни та, ни другая, не зная, как начать разговор. Маринетт было странно видеть Алью такой спокойной и молчаливой — обычно слова у нее не заканчивались, и она фонтанировала энергией.
Но сегодня она казалась лишь тенью самой себя.
— Я… — начала Маринетт в тот же момент, когда Алья произнесла:
— Я хотела…
Обе тут же замолчали, подпрыгнув, точно их ударило током. Они обменялись коротким взглядом, Алья покачала головой так, что Маринетт не могла определить, вызвали ли их неловкие попытки общения у нее раздражение или грустное веселье.