— Было так приятно увидеть его снова. — Отбросив все сложности, которые вызывало ее слепое обожание, она испустила тяжелый вздох. — Разве он не выглядел дивно красивым и представительным?
— Красивым он может быть и великим словно принц, но от него вам будут одни лишь неприятности и проблемы. Я знаю, как сильно вы тоскуете без него, хотя вам незачем слушать мою пустую болтовню и банальные нравоучения.
Элспет улыбнулась своей старой нянюшке:
— Если бы они помогли мне избавиться от сердечных мук этих последних недель, я готова без конца выслушивать их.
— Знаю, знаю, — пробормотала Софи, успокаивающе похлопывая Элспет по руке. — Это ваша жизнь, и вы сами выбираете себе отраву, это факт. К тому же очень возможно, что милорд Дарли спустится к вам. Что же касается меня, я сейчас с удовольствием выпила бы чашку чаю. Чарли давно уже ждет меня на кухне, чтобы я рассказала ему о вашей встрече с герцогом и герцогиней. Спите крепко, — добавила она, поцеловав Элспет в щеку.
— Я ни на мгновение глаз не сомкну, зная, что он здесь, в этом самом доме, — прошептала Элспет, сжав ладонями пылающие щеки. — Подумать только — он где-то здесь!
Софи подмигнула:
— И, скорее всего даже спешит сюда. Элспет рассмеялась.
— Тогда уходи, уходи, — насмешливо скомандовала она, выставляя служанку за дверь. — Уходи немедленно.
Спустившись по черной лестнице, Софи попала на кухню. В просторном помещении царила тишина, огонь тихо горел в камине, свечи на столе мерцали в полутьме.
Чарли кивнул ей:
— Он пришел, я слышал.
— А она просто сохнет по нему, бедная девочка, — заметила Софи, усаживаясь за стол напротив кучера. — Хотя всем известно, какой он бабник и распутник и в любой момент может окончательно разбить ей сердце. — Взяв чашку с чаем, предложенную Чарли, она покачала головой. — Но говорить ей об этом не имеет смысла.
Чарли пожал плечами:
— У богатых свои причуды. Они устанавливают собственные правила, которые не подходят ни мне, ни тебе. Может, ночь, проведенная с ним, принесет хоть какое-то успокоение ее душе. Она так страдает с тех пор, как он оставил ее.
— Бедная малышка. И этот кобель, который ни одной юбки не пропустит, как говорят в свете. — Она поджала губы. — Но она хочет его, и тут уж ничего не поделаешь. Может, ты и прав, ночь с этим баловнем доставит ей какую-то радость. Ты и я, мы оба знаем, что наше путешествие может ждать горький конец, возможно, смерть уже стучится в дверь бедняги Уилла. И если красавчик лорд сможет подарить моей леди несколько часов счастья, — Софи пожала плечами, — кто я такая, чтобы сказать, что это неправильно?
Пока слуги обсуждали достоинства и целесообразность связи Дарли и Элспет, главные герои обдумывали свои «за» и «против».
Никто не входил и не выходил из комнаты, отметил Джулиус, значит, Элспет одна, хотя, может, и нет. Впрочем, насколько он помнил, ее горничная не спала с ней. И если Софи и была там, она, скорее всего в гардеробной, решил он, в восьмой раз, пересчитывая стриженые тисовые деревья.
Пока Дарли пересчитывал тисы, Элспет уже почти решилась отправиться на его поиски, единственное, что ее сдерживало, это колоссальные размеры Уэстерлендс-Хауса. Герцогиня упомянула о тридцати с чем-то спальнях.
Ведь она могла спросить кого-нибудь из слуг, где спал Дарли, подумала она.
Насколько рискованным будет этот шаг? И щекотливый.
По мере того как часы отсчитывали уходящие минуты, Элспет, в конце концов, пришла к заключению, что ни неловкость и щекотливость, ни безнадежность и отчаяние не будут иметь значения, если она не вернется из своего плавания. А эта вероятность была очень реальна. Путешествие сопряжено с огромными рисками и опасностями. Океан и погода абсолютно непредсказуемы, пираты свирепствуют у африканского побережья, Марокко номинально правит султан константинопольский, но реально там правят местные автократы. Единственный представитель власти Англии — консул в Танжере.
И когда речь шла о жизни и смерти, вопросы благопристойности и неловкости казались не столь значительными.
Или даже абсолютно несущественными. Откинув одеяло, она выскользнула из постели и потянулась за халатом.
Не стоит пересчитывать тисы в девятый раз, решил Дарли, словно достигнув определенной степени самопознания.
Круто развернувшись, он зашагал к Королевской комнате.
Пропади оно все пропадом. Пошло оно все к черту. Или она.
Или он сам, в конце концов. Но хватит стоять в холле безвольным придурком.
Дойдя до Королевской комнаты, он толчком открыл дверь и вошел, дверь захлопнулась за ним с тихим щелчком.
Элспет резко развернулась, ее глаза распахнулись, она прикрыла грудь халатом.
— Ты одна? — грубо спросил Дарли. — Да мне, в общем-то, наплевать.
Дипломатия, похоже, уступила место неприкрытому хамству.
Она сделала глубокий вздох, его резкий тон вызвал в ней волну неприятных воспоминаний.
— Не говори со мной таким тоном. — Избавившись от Графтона, она останется свободной, и этой твердой убежденности обожание явно уступало.
Он едва не улыбнулся подобной дерзости. Она казалась такой маленькой по сравнению с ним, к тому же он был в своем доме. Но сам он оказался здесь, повинуясь какой-то неудержимой силе, которую не мог больше игнорировать, и когда он заговорил снова, его голос звучал мягко.
— Прости меня. Я выступил не по делу. Позволь мне начать сначала. — Он перевел дух, охваченный новым для него ощущением торжественности момента. — Я долго тосковал по тебе. Я пытался забыть тебя, — он удрученно улыбнулся, — но безуспешно. На самом деле я чувствую себя больше, чем просто расстроенным, мне так не хватает тебя.
Улыбка тронула ее губы, его наивная непосредственность была трогательна.
— Я тоже много думала о тебе, — сказала Элспет. — Недели томительной тоски и вожделения в равной степени способствовали ее уступчивости. Она протянула ему халат: — Видишь, я сама собиралась к тебе, хотя понятия не имела, где тебя искать.
— Значит, тебе повезло, что я пришел сам, — протянул он, вновь обретя привычную почву под ногами.
— Вопреки предостережению моей няни, — заметила Элспет.
Его ресницы чуть дрогнули.
— Подозреваю, что моя матушка тоже предпочла бы оградить твою добродетель.
— Значит, так. — Она швырнула халат на кресло и взглянула на него с недоверием. — Что мы противопоставим этим удвоенным силам этикета?
Его улыбка осветила комнату, а может, и всю вселенную.
— Я полагаю, мы займемся тем, что нам нравится. — Он вскинул брови. — Когда ты отплываешь?
— С утренним морским приливом. — Она взглянула на часы: — В нашем распоряжении шесть часов.
Он на какое-то мгновение застыл на месте — после нескольких недель недовольства и неудовлетворенности недостижимая цель была у него в руках. Он мягко выдохнул.
— Знаешь, как долго я думал об этом?
— Что касается меня, то с самого Ньюмаркета, — ответила она, поставив себе высокую отметку за спокойствие и выдержку в тот момент, когда она могла так легко недооценить буйство чувств.
— Те дни стали для меня золотым стандартом наслаждения, — сказал он с максимальной честностью.
— Я полагаю, ты говоришь это всем леди.
— Никогда, — ответил он, поражаясь самому себе, — сладкая ложь всегда была разменной монетой в его любовных играх.
— Я думаю, самое время сейчас запереть дверь, — твердо заявила она, словно скрепив личной печатью персональное согласие.
— Ты спешишь? — с улыбкой спросил он.
— Тебе известно, сколько недель прошло с тех пор, как мы виделись с тобой последний раз?
— Пять недель, три дня и шесть с половиной часов, ни убавить, ни прибавить.
— Тогда не играй со мной, — промурлыкала она, столь точный подсчет дней и часов прозвучал для нее более соблазнительно, чем самые пылкие любовные признания. Конечно же, она была не так наивна, чтобы ожидать неподкупную искренность. В особенности от такого мужчины, как Дарли, которого интересовали исключительно собственные удовольствия. Но в этот вечер их интересы полностью совпадали.