- Прошу прощения, господин, но, боюсь, я не знаю. - я кивнул. Это было странно, в конце концов это было крайне популярной сплетней в доме... Вернее, было бы, интересуйся Канон сплетнями хоть на миг.
- Она была личной служанкой Кинзо-сама. Как ты можешь заметить, я не знаю даже ее имени. - я покачал головой. Это было не слишком приятной темой. - После моего рождения ее отправили с острова... И никто не может гарантировать, что не под землю, во избежание не желательной огласки и судов.
Поймет намек или не поймет? Судя по лицу - понял.
- Я понял, господин. - судя по сжавшимся зубам - ни хрена ты не понял.
Я вздохнул. Мне очень, очень не хотелось говорить прямо.
- Канон-кун... Я настоятельно рекомендую тебе свести контакты с моей племянницей к минимуму. - я покачал головой. - Как ты думаешь, почему я это делаю?
Ты же умный парень, черт тебя дери. Почему я должен всем этим заниматься?
- Потому что мебели не место рядом с людьми?! - голос Канона все-таки сорвался на повышенные тона.
Я вздохнул. Долбоеб. Смазливый, талантливый, но какой же долбоеб.
- Хорошо, Канон-кун. Давай допустим, что я закрыл глаза на происходящее. Вы мирно трахаетесь за закрытыми дверьми, вам даже хватает мозгов предохраняться, и беременности не появляется. Черт с ней, с девственностью, времена изменились, - я покачал головой. - Что дальше?
Ну надо же, а ведь он смутился. Господи, откуда же вы такие беретесь...
- Я... - понятно, ответов нет.
- А вот что дальше. Джессика - наследница семьи. И будем говорить честно, наследница отвратительная, - я покачал головой. - Поэтому главой семьи будет ее муж. Мне жаль это говорить, Канон-кун, но ты не способен им стать. Сам понимаешь, почему.
Он - приютский мальчик, которого с пяти лет готовили как слугу. Он прекрасно умеет работать по дому, умеет выживать в служебном серпентарии, но не имеет ни малейших способностей к жизни за пределами поместья. Ни нормального образования, ни связей, ни... Даже я на его фоне выгляжу куда лучшей кандидатурой. Слуга не сможет стать главой семьи, он так навсегда и останется слугой - его шанс уже упущен, новых знаний и жизненных талантов он уже не приобретет.
- Даже если ее муж закроет глаза на измены, а он не закроет, все, что тебя ждет - участь постельного мальчика, совмещающего работу уборщицы и вибратора, - я четко смотрел ему в глаза, хотя убивать первую любовь было почти физически мерзко. Впрочем, вечная любовь живет три месяца. - Я не хочу этого ни для Джессики, ни для тебя.
Будь он девушкой, все было бы проще. Но в этой ситуации... Канон не потянет.
- Я понял, господин, - я покачал головой. Ничего ты не понял. Сперматоксикоз застилает глаза.
- Твое расписание поменяют так, чтобы контакты с Джессикой были сведены к нулю. С этого дня прислуживать ей будет только Шанон-чан, тебе запрещено выполнять ее личные просьбы, - я вздохнул. - Канон-кун, в иной ситуации тебя бы уже уволили, отправив назад в приют. Пожалуйста, не заставляй меня идти на крайние меры, - я кивнул на выход из беседки, мол, свободен. Парень послушно вышел, хотя это было больше похоже на судорожные попытки перейти на бег.
Конечно, если он решит, что принцесса стоит смерти, то никакие мирные методы вроде смены расписания не помогут, но сейчас я сделал все, чтобы очертить понятную даже ему границу. Перейдет - окажется выброшен вон. Так, что еще... Ах да, надо бы подготовится к разговору с Джессикой. Она наверняка придет возмущаться ко мне, раз уж Краусу и Нацухи на нее плевать.
Дьявол. Почему я должен заниматься их дочерью?
***
Осторожно постучав в дверь, я вошел в комнату. Личные покои Гензо-сама были своеобразным домом в доме, комплексом из гостиной, спальни, кабинета и ванной комнаты. Ключ от него, кроме прямого хозяина, имели только я и Гензо-сан - даже Краусу, первому наследнику, он не полагался. Да и не особенно он в нем нуждался, вспоминая об отце только в те моменты, когда ему требовался срочный кредит.
- Гензо-сама, вы хотели меня видеть? - войдя, я поклонился и застыл в трех метрах от рабочего стола отца.
Старик был... Плох. Несмотря на привычный суровый вид, ощущение ведущейся работы, это чувствовалось. В подрагивающих пальцах, в особенно отекшем лице и слезящихся глазах. Отец держался на голой силе воли, и доктор Нанжо не так давно дал ему три месяца до смерти. Понимать это было... странно. Немного страшно, немного противно, немного горько.
- Да, Стефан. - мужчина дышал, глубоко и ровно, но при этом судорожно, часто сбиваясь на кашель. - Проходи.
Он кивнул на стул, стоявший перед столом, и я послушно сел. Кабинет был просторным помещением, все стены которого покрывали книжные шкафы. Гримуары разных авторов, разных времен, объединенные только общей целью и направлением исследований. Процентов на шестьдесят мусор, на восемьдесят - дублирующаяся информация. Эту коллекцию отец собирал почти сорок восемь лет, выкупая то, что можно было купить за деньги и воруя или подставляя, если купить не получалось. Этот кабинет был моим домом на протяжении всей моей жизни, и понимать, что совсем скоро он окончательно перейдет в мое владение было... Странно. Неправильно.
- Записки о Каббале? - до моего прихода отец выписывал что-то из недавно переплетенной книги, уже исхоженной вдоль и поперек. В ней не было ничего, что нельзя было бы найти в открытом доступе, так что именно она была одной из моих первых книг... К сожалению. Или к счастью.
- Да, Стефан. Записки о Каббале... - старик покачал головой, и захлопнул ее. - Сфирот Нецах, не так ли?
Я поморщился. Напоминание об этом было... Неприятно. Хотя... Не обратись я к Нецах, то сейчас бы с отцом не разговаривал. К тому же ощутимо укололо плечо, как и всегда, когда я вспоминал о договоре.
- 'И я видел, что Агнец снял первую из семи печатей, и я услышал одно из четырех животных, говорящее как бы громовым голосом: иди и смотри'... - я вздохнул. - К чему это, Гензо-сама? Я ошибся, и сполна заплатил за свою ошибку.
Старик усмехнулся, и откинул книгу в сторону. Она проскользнула по столу и рухнула на пол, потеряв пару страниц. Там ей и место, впрочем.
- Хо, заплатил? - отец вздохнул и покачал головой. - Ты даже проценты еще не оплатил, дурень. И платить их будешь до скончания времен, пока не сойдешь с ума, и твою душу не сожрут, как мою.
Я кивнул. Мы оба знали, что обречены - и не понимаю, к чему этот разговор. Отец никогда не был любителем переливать из пустого в порожнее, так что сегодняшний случай был странным. Впрочем... Перед смертью он вполне мог и изменить привычкам.
- Я был восьмилетним идиотом, от которого вовремя не спрятали книги. - я вздохнул. Это было виной не в последнюю очередь виной самого Гензо. - И платить за это мне, и только мне.
Отец вздохнул и отвел взгляд. Похоже, это его несколько задело.
- К дьяволу. Не ты ли недавно обивал пороги Нанжо, доставая его вопросами о моем здоровье? - старик рявкнул.
Я кивнул. А вот, похоже, и настоящая тема разговора.
- Да, отец. - я вздохнул. - Я беспокоился о вашем самочувствии.
Это было почти правдой - я действительно волновался о старике. Каким бы уродом он ни был, я был обязан ему всем, что имею, и еще многим сверх того.
- Или о том, как разделится мое состоянии? - старик покачал головой. - Не важно. Читай!
Его рука скользнула куда-то в стол, и он почти швырнул мне в лицо какую-то бумагу. Взглянув в нее, я замер. Держать в руках собственный смертный приговор... Интересное ощущение. Я посмотрел в глаза старику, ожидая объяснений.
- Послушай меня, Стефан... Завтра сюда слетятся стервятники со всей Японии, и будут обсуждать, как поделить и сожрать мой труп. И ты этого не позволишь. - он говорил горячо, ярко, почти брызгая слюной.
Я покачал головой. Отец приказывал почти невозможное.