Первое время эта изуродованная тропинка мозолила людям глаза, но потом к ней привыкли и уже не замечали ни кольев, ни проволоки. Разве к лицу оплакивать потерянный кнут, если давно утратил коня?
А дорожку эту так и называли теперь — «тропинка Ахмади».
…Его воспоминания прервал гул самолета. Теперь он уже летел обратно — из аула в город. И Ахмади про себя отметил это. Давно уже миновало то время, когда в горах на самолет смотрели словно на чудо заморское. Теперь птицы с негнущимися крыльями из стали и алюминия, как и орлы, стали постоянной принадлежностью неба над горами… А когда-то, когда-то…
Разве можно забыть тот день, когда за аулом приземлился первый самолет, да еще с самим Байдуковым на борту…
Чкалов, Байдуков, Беляков — отважные летчики, покорители Арктики! Не их ли портреты висели над узкой мальчишеской койкой Ахмади…
И вдруг Байдукова аульчане избирают депутатом в Верховный Совет. И он, герой, летчик, в сознании Ахмади такой же легендарный, как Икар, прилетает к ним в Хунзахский район на встречу со своими избирателями. Неужели Ахмади увидит самого Байдукова, живого, а не на фотографии в газете?
Аулу Струна посчастливилось: площадку для приземления самолета выбрали именно на его территории. Загодя ее выровняли, утрамбовали, очистили от камней. С вечера накануне этого события еще раз осмотрели — не осталось ли здесь хоть малого камешка…
Перед рассветом знаменательного дня старики собрались на годекане.
Пришли все, даже те, которые уже почти не вставали с постели. Ни один камень не пустовал. Наоборот, их не хватало, и мужчины подкатывали все новые и новые.
Ахмади, хоть и был мал, тоже прибежал сюда. Разумеется, он не имел права на камень в годекане. И потому стоял, жадно ловя степенные речи старцев. На этот раз старики были встревожены и потому без конца крутили кальян.
— Говорят, если в небе тучи, а над землей туман, то стальная птица не может сесть на землю, — озабоченно сказал один.
— Иншааллах, туч не будет, а туман рассеется. Вот та звезда на востоке потускнела, значит, распогодится, — успокоил другой.
— А я боюсь, — признался третий, поглаживая морщинистой рукой свою белую как водопад бороду, — я боюсь, как бы эта птица не ударилась крылом о наши горы. Вон они какие высокие и острые!
И все старики испуганно посмотрели в сторону гор, наверное первый раз в жизни пожалев, что их вершины так остры и высоки.
— Не может быть, — вмешался четвертый. — Она же, говорят, летает рядом с солнцем.
Ахмади разволновался. Ему очень хотелось тоже вступить в разговор и уверить старцев, а заодно и себя, что Байдуков прилетит, обязательно прилетит, не может не прилететь, но по обычаям гор он не имел права сам заговаривать со старшими. Тогда он стал смотреть в небо, страстно умоляя кого-то, чтобы туман рассеялся, чтобы тучи разошлись, чтобы рассвет наступил скорее, а небо было чистым и ясным.
Он вспомнил, как его бабушка Парсихат, сидя на молитвенном коврике, просила о чем-нибудь аллаха, и зашептал: «Сделай так, чтобы туман поскорее распался на клочья, сделай так, чтобы вышло солнце, а Байдуков поскорее прилетел и самолет приземлился на поляне».
Пока он так шептал, действительно наступил рассвет, небо из темно-серого стало зеленым, из зеленого — белым, из белого — розовым. И, перебрав разные цвета спектра, над горами взошло утро.
Туман растаял, словно и не было, облака разорвались на тонкую пряжу и уже не могли заслонить восходящего солнца.
И тут-то Ахмади увидел самолет. Первый самолет в своей жизни. Он летел так высоко и казался таким маленьким, что Ахмади сначала принял его за орла. Но самолет приближался, и вот уже Ахмади увидел, что крылья у него неподвижны, что на каждом крыле горит красная звезда, и услышал в небе густой мощный рокот.
Ахмади вскрикнул и бросился к самолету.
И тут случилось чудо! Почему-то он, Ахмади, оказался не на земле, а в кабине самолета. А внизу бежали ребята и кричали: «Салам тебе, бесстрашный герой Ахмади!» А когда самолет пошел на посадку, Ахмади заметил, не мог не заметить, что в руках у ребят его портреты. А вот и Аймисей. Глаза у нее так и сияют, словно из них струями льется синева. От быстрого бега одна коса у нее расплелась, и светлые волосы рассыпались по плечу. Ахмади сдергивает с головы ушанку с пятиконечной звездой и бросает ей.
Но вот ее оттесняют конники. Впереди всех красные партизаны; на них кудрявые папахи и андийские бурки, свалянные лучшими рахатинскими мастерицами. На серебряных поясах позванивают кинжалы. За ними, тоже на конях, — лучшие комсомольцы аула. А следом ровным строем маршируют пионеры и громко поют песню, посвященную герою. Эта песня, написанная Гамзатом Цадаса, набрана красными буквами на всю страницу аварской газеты «Большевик гор».