Тряпка у дверей. Обед на плите. Ромашки в вазе. Цветочное мыло в зеленой мыльнице.
И легкое, забытое ощущение счастья охватило его. На столе, прижатая чистой тарелкой, лежала новая записка: «Если хотите, чтобы завтра у вас был обед, оставьте деньги».
«Вах!» — воскликнул Башир и почувствовал, что краснеет. Обо всем он подумал: и о том, кто же эта невидимка, и его ли это квартира, как он будет жить, когда этот праздник кончится, а вот то, что эти «сюрпризы» связаны не только с чужой заботой, но и с деньгами, как-то упустил из виду.
Стук в дверь заставил его очнуться. «Наконец-то! — воскликнул он мысленно. — Это она!» Кто «она» — Башир не знал и с тем большим нетерпением бросился к двери. Но… на пороге стояла почтальонша.
— Я принесла вам газету, — застенчиво проговорила девушка. — Я вашей соседке тете Асият всегда в квартиру доставляю. Ей же тяжело спускаться и подниматься… вот и решила заодно к вам постучать… Ой, как у вас чисто! Жена, наверное, приехала? Ой, грех по такому полу пройти! Ой, какие ромашки!
— Какая вы смешная! — засмеялся Башир. И сразу же пожалел о сказанном.
— Я… смешная?.. — пятясь к дверям, проговорила девушка. Нижняя губа у нее оттопырилась, словно она вот-вот заплачет. Кровь схлынула с лица, и на бледной коже еще ярче проступили рыжие крапинки веснушек.
«Этого еще только не хватало! — растерялся Башир. Уж чего-чего, а утешать плачущих девушек — этого он не умел. — И кто меня дергал за язык… Но, с другой стороны, откуда мне было знать, что «смешная» — обидное слово». Так он стоял, переминаясь с ноги на ногу, мучительно соображая, как спасти положение. Вдруг ему в голову пришла простая, но спасительная мысль.
— Знаете что, — преувеличенно радостно предложил он. — Давайте поужинаем вместе, а? Ну, пожалуйста.
А сам думал: «Разве она согласится, такая, такая… гордая, да не в меру обидчивая».
Но девушка неожиданно согласилась. Лицо ее, уже готовое к слезам, озарилось такой ясной улыбкой, что и у Башира мгновенно посветлело на душе.
Однако эта ее ясность тут же смешалась с озабоченностью.
— У вас найдется белая скатерть? — спросила она, и голос ее звучал так, словно она готовилась к торжественному ритуалу, а не к обыкновенному холостяцкому ужину.
— Скатерть? — удивился Башир. — Откуда?
— Ну тогда большой лист бумаги.
— Бумага где-то была, — развеселился Башир. В душе он добродушно посмеивался над ее деловитостью.
Не прошло и минуты, как кухонный стол сиял белизной бумаги и тарелок. А посредине красовалась ваза с цветами, принесенная Башарат из комнаты. Придирчиво оглядев стол, Башарат наконец скомандовала: «Садитесь!» И Башир покорно опустился на табурет.
— Тушеное мясо с айвой положим в большую тарелку, — продолжала колдовать Башарат.
— И правда тушеное мясо! — удивился Башир, открывая крышку. — Как вы узнали… — и он задержал на ней взгляд.
— По запаху, — не моргнув ответила Башарат.
И вот они чинно сидят за столом. Перед Баширом глубокая тарелка, полная мяса, распространяющего необыкновенно вкусный аромат. Перед Башарат тоже не пустая тарелка, но поменьше. Оба молчат. Только изредка украдкой поглядывают друг на друга. Башарат думает: «Вот бы мне каждый вечер ужинать в такой чистой кухне и… чтобы рядом сидел мой муж, а между нами бегал ребенок… девочка с длинными косами».
Башир думал примерно о том же, только женой он представлял Шахзаде, а ребенка — мальчиком. «А что, если сказать ему все, — подумала, но не решилась Башарат. — А вдруг он рассердится? Вдруг даже совсем отвернется от меня. Ведь я такая некрасивая. Хоть бы еще веснушек не было, а то каждая с воробьиное яйцо».
— Хороший ужин, — наконец проговорил Башир, отодвигая пустую тарелку, в которую девушка тотчас положила еще мяса и снова пододвинула ему, — только вина не хватает. Сбегать, что ли, за коньяком… Хотите?
И снова, во второй раз за этот короткий вечер, ему пришлось пожалеть о сказанном.
Глаза Башарат расширились. Они смотрели на парня с таким страхом, словно он оказался разбойником, а прикидывался порядочным человеком. Голос ее задрожал, когда она произнесла: «Я… вы… неужели вы могли так обо мне подумать… если я здесь ужинаю с вами, это совсем не значит, что я… что вы… что мы…» Она запуталась, всхлипнула и… убежала. Только обиженная дробь ее каблучков, простучавших по лестнице, еще долго звучала в ушах Башира.
«Что за девушка… — размышлял он, оставшись один. — Может, ее кто обидел и потому она такая недоверчивая… что я особенного сказал…»