Это было не просто. Вылизывать красную туфлю на высоченной шпильке и при этом возбуждаться. Кроме туфель на ней не было ничего. Она сидела на кресле, закинув ногу на ногу, и смотрела на меня так пристально, будто ученый, разглядывающий жука в микроскоп. Я честно пытался. Гладил подъем ноги, закрывал глаза, пытаясь вообразить что-то привлекательнее вонючей лаковой кожи, но ничего не получалось. Мой член безразлично сидел в своем укрытие. Я вздыхал и стонал, как заправский любовник, а хотелось сплюнуть и послать всё на хер. Пойти покурить.
– А если так? – спросила она, облизнула губы и широко расставила ноги.
У меня тут же перехватило дыхание. Чёрное перо на её лобке сводило с ума. Хотелось дотронуться до него, провести губами и снова ощутить волнующее щекотание. Я потянулся вперёд, больше не видя ничего вокруг.
– О, да! Вот оно! – раздался довольный смех, и она придвинулась ближе.
Я приник губами к тёплой коже и стал самозабвенно целовать. Водил носом по пушистым волоскам и, кажется, даже мычал от удовольствия. Я не притворялся. Я вообще не соображал, что делаю. Жадно кусал губами кожу на лобке и отрывисто задевал языком клитор. Она дрожала и подставлялась всё больше. Я водил языком по пёрышку, сверху вниз, снизу вверх, и тащился от этого, закатывая глаза. Она отрывисто дышала, постанывала и ерошила мои волосы. Вдруг больно впилась ногтями мне в голову и дёрнула за волосы, поднимая от себя. Я ошалело смотрел на неё, не понимая, за что меня лишили удовольствия. А она жадно вглядывалась в моё лицо, пила мои эмоции как вампир, вдыхала разгорячённый воздух из моих лёгких… а потом сказала:
– Прости, Влад, мне пора. Обещала сегодня Егора из школы пораньше забрать. Ты отлично притворялся, молодец! Завтра получишь Оскара за лучшую роль!
И резко оттолкнула меня носком своей красной туфли на высоченной шпильке. Я ошарашено присел на пятки и затуманенным взглядом смотрел, как она накидывает халатик и уходит. Сердце бешено колотилось, дыхание никак не хотело восстанавливаться, а глаза щипало от ярости и обиды. Как она могла оставить меня в таком состоянии?! Сукааа!!!
Я запутался совсем
Мне было больно. И остро требовалось удовлетворение. Пришлось делать всё самому. Впервые со времен сопливой юности. Это было унизительно. Я чувствовал себя жалко. И ненавидел её всё больше. Как она могла? Оставить меня так до понедельника? Чёртова эгоистка! Экспериментаторша! Стерва!
Я плевался от злости и яростно водил рукой туда-сюда. Напряжение выплеснулось, но легче не стало. Навалилась обида. Жалость к себе зашкаливала. Как я докатился до такого? Как превратился в тряпку, которой вытирают пол? И возможно ли ещё вернуть себя себе?
Я не знал. Мучительно думал о том, что делать со своей больной страстью. Ведь это ненормально. Это не любовь. Это какое-то дикое наваждение, адские путы, которыми она связала меня по рукам и ногам. Я не дышал без неё. Я не помнил себя рядом с ней. Я уже был не я.
Это заметила даже Кира. Она снова появилась в клубе. Оказывается, брала отпуск за свой счет. Наверное, хотела быть подальше от меня. После той некрасивой сцены. Всю ночь бросала тоскливые взгляды, а после смены подошла и предложила выпить где-нибудь кофе.
Мы сидели за столиком друг напротив друга. Она сжимала и поглаживала мою руку. Я смотрел на девушку и ясно видел, что она меня любит, страдает, беспокоится. Красивая. Милая. Добрая. Моя.
Да, она была моей. И всё ещё моей остается. Я видел это. Но больше не мог ей ничего дать. Мне нужна была другая. Не милая. Не добрая. Не моя.
– Влад, что с тобой? Скажи мне, ты пьёшь? Нюхаешь? Колешься? Что случилось? – она обеспокоенно вглядывается в глаза.
– Всё в порядке. Не волнуйся обо мне.
– Я не могу. Увидела тебя сегодня и испугалась. Ты похудел, осунулся, будто почернел весь. Будто болен неизлечимой болезнью и умрёшь скоро. Это страшно.
– Я здоров. Не волнуйся. Ты как?
– Отдохнула на море. Много думала о нас. Если тебе так важно то… ну, что ты предлагал, давай попробуем еще раз? Ведь в остальном у нас было всё хорошо. Ведь мы идеально подходим друг другу!
В её глазах слезы, и мне её искренне жаль. Но я и правда болен. Мой недуг зовут Анжелика, и он вряд ли излечим…
– Кира, всё кончено. Прости. Ты была очень дорога мне. И будешь. Но быть вместе мы больше не сможем.
Я встал и, положив деньги на стол, ушёл. Я не смогу вернуться к Кире. Но и с Ликой продолжать это сумасшествие я больше не хочу. Я достоин любви. Достоин нормальной жизни. Я влюблю в себя эту чёртову извращенку. А потом заберу её у мужа. Может быть, вместе с детьми. Увезу их подальше и буду счастлив. Любой ценой.