Я стараюсь дышать коротко и часто, чтобы не так болело, и слышу только, как вокруг начинают шевелиться, беспокоиться.
— Василиса! Эй, ты что там сопишь так?
— Да никак кончается Васюшка.
— Почем тебе знать?
— У моего деда, когда агонии были, он вот так же дышал.
— Твой дед так от курева дышал последние двадцать лет.
И тут боль закончилась. Резко, будто выдернули вилку из розетки. И я смогла наконец заснуть. Тем более, и курицы замолчали.
Настя.
Телефон завибрировал, когда Настя уже застегивала джинсы. Больше одного гудка — минус премия, поэтому пришлось ответить сразу и воду уже не спускать.
— Куда пошла, цаца! Смывать кто будет? — заорала ей вслед сунувшаяся в кабинку тетка. Но Настя уже хлопнула дверью.
— Петровская! Почему отчет не лежит у меня на столе?! — орала трубка. — Ты совсем охренела, что ли, работа не дорога?
— Иван Сергеевич, отчет у вас на столе слева от фоторамки в большой оранжевой папке.
На том конце отключились, даже не сказав ничего в ответ. Настя сунула телефон в карман, но он снова завибрировал:
— Петровская, почему ты не на рабочем месте?
— У меня обед, Иван Сергеевич.
— Перебьешься, тебе худеть полезно. Чтобы через две минуты была здесь.
Настя сжала зубы, сунула телефон в карман и развернулась на сто восемьдесят градусов. Ничего, в ящике шоколадка была. Телефон снова затрясся.
— Ты статью написала?
— Да.
— Где она?
— В папке с законченными статьями.
— Называется как? Я что, должен каждый файл открывать?!
— Он там один.
— Поумничай мне тут.
Отбой. Звонок. Настя потыкала в кнопку лифта — ну приезжай уже!
— Петровская, ты что за говно мне тут написала?
— Согласно плану.
— Ты совсем овца тупая? Тебе было сказано писать как для дебилов, откуда ты эту канцелярщину выкопала?
— В ТЗ было «официальным языком»…
— Молчать! Все переделать! Сейчас же!
Лифт звякнул и открыл двери. Настя нажала свой этаж и быстро-быстро стала жать кнопку закрытия, чтобы лифт не останавливался по пути подбирать пассажиров. Снова звонок.
— Петровская, тебе зарплата надоела?! Какого хрена у меня тут…
Звонок прервался — между двадцатым и тридцать четвертым этажом в шахте связи почему-то не было. Настя выпрямила плечи и вдохнула. Но скоростной лифт уже раскрыл двери на тридцать пятом.
— Петровская, где ты шляешься? Откуда у меня в приемной эта толпа?
— У вас приемные часы, я сейчас буду в офисе и…
— Меня не волнует, когда ты будешь в офисе, я поехал в Думу, поработаю с документами в машине.
Настя шагнула обратно в лифт, еле нащупала пальцами кнопку верхнего этажа — они почему-то скользили.
До верха лифт доехал без происшествий. Но на крышу надо было подниматься по еще одной лестнице. Настя перепрыгивала через ступеньку, бежала — каблук застрял в выщербине, опасно треснул, но она выдернула туфлю и побежала вверх еще быстрее, открыла железную дверь, вырвалась на крышу, захлопнула ее за собой и прислонилась спиной, тяжело дыша, как будто за ней гналось чудовище.
Но чудовище она принесла с собой. Телефон снова завибрировал:
— Петровская, почему у тебя на двадцатой странице сырые опросы вместо резюме? Ты совсем дура недоделанная, ты выводы сделать не можешь?
— Иван Сергеевич, вы сами хотели…
— Я знаю, что я хотел! Я хотел резюме!
— Вы сказали — цитаты прямо из опроса.
— Мало ли, что я сказал! Я хотел резюме! Быстро переделала, пока я еду!
Настя опустила руку с телефоном и медленно пошла к краю крыши. Она любила стоять здесь и вдыхать ночной ветер любимого города. Пять минут на этой площадке лечили ее нервы лучше любого отпуска.
Телефон снова завибрировал. Она не глядя бросила его за спину. Ограды не было — только невысокий, сантиметров двадцать бетонный бортик, на который Настя встала, завороженно глядя в тысячеглазую темноту под ногами.
Я заорала так, что меня аж зашатало:
— Дура! Не вздумай! Ты мне все испортишь!
«Я устала…»
Насти в этом теле уже не было, но воля ее в нем осталась, такая сильная, что порабощала и меня. Я слишком хорошо помнила запах пыли и гортензий в тех коридорах, куда не хотела попадать больше никогда, но к краю меня тянуло все сильнее. Где-то позади белый телефон на теплой черноте рубероида снова завибрировал, отражая трещинами экрана огни высоток вокруг. Я сопротивлялась изо всех сил, оттаскивала себя от пустоты внизу, тянущей как магнитом.