– Договорились.
Прода от 23.10.
Виктор сидел в клетке, самой настоящей. Вот уж никогда не думал, что такое приключиться с ним. Нет, он не наивный, никогда что называется «от чумы и от тюрьмы не зарекался. Но чтобы вот так, оказаться в клетке от семьи Воложановых – не ожидал.
Но не это самое паршивое, а именно сидеть и в буквальном смысле подыхать от страха и горя по собственному детенышу.
Что сейчас делают с его дочерью! Бывшие соратники что когда-то клялись в верности ему и его семье, на его глазах брали ту что должны были защищать, даже потаскухами так не пользуются. Как ей сейчас – его покалеченным Волчонком.
Голову так и не покидала картина как ее окружили, обступили со всех сторон и погнали в лесную глушь, отныне ловушку для такой, как она. Отчаянные крики его Марины, и насмешки той толпы волков, что еще утром охраняли его дочь, раз за разом тонкой струной прорывалось в сознании. Он рвался, отчаянно с затуманенным абсолютно неадекватным зовом гонимый лишь одной целью – защитить, но безнадежно. Их слишком много вокруг! Врагов слишком много…
Металлическая решетка вновь сотряслась от череды ударов, мышцы рвались от запредельного напряжения когда оборотень пытался выгнуть железные пруты, но толстый метал, в очередной раз доказал свои прочностные характеристики. Сырой подвал, бетонированные пол и стены. Серая пустота кругом, как и в отцовской душе. Ярость и злость нещадно и стремительно, вдруг покинули его. Волк завыл, руки тяжелыми плетями повисли на могучих плечах, а колени подкосились. Он рухнул на ледяной бетон, уткнувшись лбом в металлическую решетку. Время остановилась для него, чувства как вытравили из души, а может и саму душу, оставив бренное тело неподвижно стоять на коленях. Не замечая соленой слезы, что скатилась по щеке и неестественно громко, ударилась о твердую основу его волчьей клетки.
Сколько прошло, час – два? Может сутки, а может целая вечность. А он все стоит не замечая плавно текущего времени.
Ему все равно что сделают с ним, все равно что за тяжелой металлической дверью слышны шаги того оборотня что в одночасье разрушил его жизнь.
Раздражающий скрип металла, пронзил пространство подвала. Дверь открылась и тут же захлопнулась на замок. Виктор не смотрел, не поднимал взгляда на зашедшего, и так знал кто, встал непозволительно близко к клетке. И как ни странно опустился на корточки, чтобы быть с ним примерно на одном уровне глаз.
Дмитрий долго смотрел на друга отца. На благородного, честного оборотня, который не раз спасал жизнь его родителям. Помогал им, поддерживал их семью вопреки собственным интересам.
Чувствовал себя гадко, но по другому пока не мог.
– Мне жаль, что все вот так Виктор Владимирович, – раздался спокойный голос, но в ответ молчание. – Вы не заслуживаете всего этого.
– Она жива еще?
На Дмитрия посмотрел потухший почти бесцветный взгляд.
– Да.
– Убей, но не мучь вот так…
– Не могу.
– Что тебе толку от покалеченной волчицы, за траханной очередным самцом. Прояви милосердие.
– Она тебя не пожалела. Выбрала твою смерь за свою жизнь. Судьбы покалеченные в твоей стае не вернут утраченное спокойствие и шанс счастье. Как ты не замечал этого?
– Я просто люблю свою дочь.
– Я не убью ее, и умереть не дам.
Бесцветные глаза с вопросом уставились на Дмитрия, но тот не ответил, сам не знал почему. Инстинкт препятствовал казни теперь уже никчемной волчицы. Интуиция гласила что она должна жить, не давая ответ почему. Лишь слепо, доверившись ей Дмитрий решил что она будет дышать до тех пор пока нужна его непонятным инстинктам. Пусть так, от хождения по рукам других, до больничной койки и обратно. Но будет жить столько сколько отведен срок.
– Тогда отпусти, мы уйдем. Ты нас никогда не увидишь.
– Тебя отпущу…
Сидящий в клетке вдруг вскинулся на Дмитрия, но попытка удушить лапой не увенчалась успехом. Слишком силен молодой волк, сжимает когтистое запястье в пальцах до хруста. Но тот не сдается, вмиг вскипевшая злость и негодование за свое дитя не дает утихнуть бури что твориться внутри и сдаться даже через боль.
– Ты уже ее наказал, недостаточно?! – слюной брызгая хрипел волк от напряжения, кости руки горели как в синем пламени, но он по все держал, не сдаваясь.
– Нет, – спокойный ответ, и рывок в сторону. Рука Виктора врезалась в решетку и снова повисла. – Прощай,
– спокойный тон приглушал приближающиеся шаги за дверью, но все же Виктор их услышал.
Бесцветные глаза посмотрели с немым вопросом. Но Дмитрий молчал не отпуская его взгляд из виду.