«Из дома вышел человек С веревкой и мешком И в дальний путь, и в дальний путь, Отправился пешком.Он шел, и все глядел вперед, И все вперед глядел, Не спал, не пил, Не спал, не пил, Не спал, не пил, не ел, И вот однажды, поутру, Вошел он в темный лес, И с той поры, и с той поры, И с той поры исчез…»
Лил жуткий дождь, Шел страшный снег, Вовсю дурил двадцатый век, Кричала кошка на трубе, И выли сто собак.И, встав с постели, человек Увидел кошку на трубе, Зевнул и сам сказал себе – Кончается табак!Табак кончается – беда, Пойду куплю табак, И вот…, но это ерунда, И было все не так.
Из дома вышел человек С веревкой и мешком И в дальний путь, И в дальний путь Отправился пешком…И тут же, проглотив смешок, Он сам себя спросил – А для чего он взял мешок?Ответьте, Даниил!Вопрос резонный, нечем крыть, Летит к чертям строка, И надо, видно, докурить Остаток табака…
Из дома вышел человек Та-а-та с посошком…И в дальний путь, И в дальний путь Отправился пешком.Он шел, и все глядел вперед, И все вперед глядел, Не спал, не пил, Не спал, не пил, Не спал, не пил, не ел…А может, снова все начать, И бросить этот вздор?!.Уже на ордере печать Оттиснул прокурор…
Начнем вот эдак – пять зайчат Решили ехать в Тверь…А в дверь стучат, а в дверь стучат – Пока не в эту дверь.
Пришли зайчата на вокзал, Прошли зайчата в зальце, И сам кассир, смеясь, сказал – Впервые вижу зайца!
Но этот чертов человек С веревкой и мешком, Он и без спроса в дальний путь Отправился пешком, Он шел, и все глядел вперед, И все вперед глядел, Не спал, не пил, Не спал, не пил, Не спал, не пил, не ел…И вот однажды поутру, Вошел он в темный лес, И с той поры, и с той поры, И с той поры исчез.
На воле – снег, на кухне – чад, Вся комната в дыму, А в дверь стучат, А в дверь стучат, На этот раз – к нему!
О чем он думает теперь, Теперь, потом, всегда, Когда стучит ногою в дверь Чугунная беда?!
И тут ломается строка, Строфа теряет стать, И нет ни капли табака, А там – уж не достать!И надо дописать стишок, Пока они стучат…И значит, все-таки – мешок, И побоку зайчат, (А в дверь стучат!) В двадцатый век!(Стучат!) Как в темный лес.Ушел однажды человек И навсегда исчез!..Но Парка нить его тайком По-прежнему прядет, А он ушел за табаком.Он вскорости придет.
За ним бежали сто собак, И кот по крышам лез…Но только в городе табак В тот день как раз исчез.И он пошел в Петродворец, Потом пешком в Торжок…Он догадался, наконец, Зачем он взял мешок…Он шел сквозь свет И шел сквозь тьму, Он был в Сибири и в Крыму, А опер каждый день к нему Стучится, как дурак…И много, много лет подряд Соседи хором говорят – Он вышел пять минут назад, Пошел купить табак…
ВОЗВРАЩЕНИЕ НА ИТАКУ
Памяти Осипа Эмильевича Мандельштама
…в квартире, где он жил, находились он, Надежда Яковлевна и Анна Андреевна Ахматова, которая приехала его навестить из Ленинграда. И вот они сидели все вместе, пока длился обыск, до утра, и пока шел этот обыск, за стеною, тоже до утра, у соседа их, Кирсанова, ничего не знавшего об обыске, запускали пластинки с модной в ту пору гавайской гитарой…
«И только и света, Что в звездной колючей неправде, А жизнь промелькнет Театрального капора пеной,И некому молвить Из табора улицы темной…»
Всю ночь за стеной ворковала гитара, Сосед-прощелыга крутил юбилей, А два понятых, словно два санитара, А два понятых, словно два санитара, Зевая, томились у черных дверей.
И жирные пальцы, с неспешной заботой, Кромешной своей занимались работой, И две королевы глядели в молчаньи, Как пальцы копались в бумажном мочале, Как жирно листали за книжкою книжку, А сам-то король – все бочком, да вприпрыжку, Чтоб взглядом не выдать – не та ли страница, Чтоб рядом не видеть безглазые лица!А пальцы искали крамолу, крамолу…А там за стеной все гоняли «Рамону»:«Рамона, какой простор вокруг, взгляни, Рамона, и в целом мире мы одни».
«…А жизнь промелькнет Театрального капора пеной…»
И глядя, как пальцы шуруют в обивке, Вольно ж тебе было, он думал, вольно!Глотай своего якобинства опивки!Глотай своего якобинства опивки!Не уксус еще, но уже не вино!
Щелкунчик-скворец, простофиля-Емеля, Зачем ты ввязался в чужое похмелье?!На что ты истратил свои золотые?!И скучно следили за ним понятые…А две королевы бездарно курили И тоже казнили себя и корили – За лень, за небрежный кивок на вокзале, За все, что ему второпях не сказали…