- Кто у нас ещё остался по списку? - спросила я, понимая, что если и есть такие, то один или два человека.
- По списку уже всё. Есть один внесписочный, - ответил Тёмыч. - Это я!
- Сядешь за парту? - улыбнулась я, подыгрывая.
- По крайней мере попробую.
Дети смеялись, пока он усаживался за невысокий стол, пряча длинные ноги. Сам Тёмыч тоже с усилием скрывал улыбку, а потом просто замер и уставился на меня. Я поднесла фотоаппарат к глазам и посмотрела на него через видоискатель. И мне захотелось плакать. Потому что несмотря на объектив, этот человек смотрел именно на меня. Я вспомнила другой его взгляд много лет назад, после той моей истории, когда я рыдала днями и ночами, прячась по углам и пряча от стыда глаза, и случайно столкнулась с ним на нашей кухне поздно ночью. Он вошёл, когда я наливала себе чай, и долго смотрел на меня без слов. Чего он тогда хотел, я так и не поняла, но отчётливо помню жуткое чувство стыда, словно он знает обо всем и считает меня виноватой.
- Пожалуйста, улыбнуться? - спросил Артём.
Эти слова вернули меня в реальность.
- То есть если я не попрошу, ты ни за что не сделаешь это сам? - поинтересовалась я спокойным тоном.
- Как можно улыбаться без разрешения фотографа, вдруг у меня лицо перекашивает от улыбки, а никто из сострадания никогда не говорил мне об этом.
Я закрыла глаза, пытаясь сдержать смех.
«Я считаю, что настоящая любовь бывает
в жизни только однажды. И если ты не смог
её сохранить, значит упустил свой шанс».
Артём, 33 года.
Только самоуверенный, категоричный и деспотичный директор мог такое сказать. Это из серии «или со мной, или ни с кем!», а потом выстрел ей в сердце, чтобы время не терять зря, потому что если задумалась хоть на секунду, с ним или с другим, значит уже не достойна. Я лишь возмущенно хмыкнула в ответ на такие громкие слова.
- Ты не согласна? - удивился Тёмыч.
Мы гуляли втроём по центральной улице, празднуя вместе со всеми день Победы. Лёля сегодня снова печалилась. С ней вообще каждый день, как в зоне сейсмической активности: просыпаешься утром и не знаешь, чего ждать к вечеру, бабахнет или повезёт. Вчера она была счастлива, сегодня умирает от тоски, а завтра снова будет парить в облаках. Такой уж возраст. За прошедшую неделю я успела вспомнить все особенности этого периода жизни, когда ты просто не можешь собой управлять, идя на поводу у каждой эмоции, каждой провокации. А ещё Оля показала мне Лёшу. Приятный мальчик, красивенький, мне бы такой тоже понравился в мои пятнадцать. Решить, насколько он безопасен для племянницы, оказалось задачей более сложной, я так и не смогла сделать выводов. Вчера они снова гуляли, и было счастье, а сегодня он занят, и моя девочка в тоске. Но если нельзя видеть любимого мальчика, совершенно точно можно о нём говорить при любой возможности. А поскольку рядом дядя Тёма, которого она так душевно держит под руку, говорить можно только завуалированно.
- Я вообще не верю в любовь, - просто ответила я. - Настоящая, не настоящая…. По-моему, это просто глобальное заблуждение. Сказка для романтиков. А по факту физическое влечение и не больше. Просто вы называете это громкими словами, придавая значимость своему влечению в собственных же глазах.
- А я, получается, решил, что испытывать физическое влечение можно только один раз за всю жизнь? - удивился Тёмыч.
- Нет, нет. Ты как раз поступил наиболее честно. Не обманывал себя в течение всей жизни, называя любовью страсть, а сделал это один раз и дальше живешь, как честный гражданин своей страны.
Идя между нами, Лёля вертела головой от одного к другому, внимательно слушая разговор. Кажется, ей даже полегчало. И когда после моих последних слов Тёма ничего не сказал в ответ, она возмутилась:
- А ты промолчишь?
- Первое правило разумного мужчины, - тоном воспитателя заговорил он, - никогда не спорить с безумными женщинами.
Ольчик расхохоталась, а я, смеясь, ответила ему в тон, так же обращаясь к племяннице:
- Первое правило любой женщины - запомнить, что разумных мужчин не бывает.
- Есть ли у женщин правило номер два? - спросил он с широкой улыбкой.
- Правило номер два: не реагировать на провокации мужчин, считающих себя разумными.
Смеясь на всю улицу, Тёмыч притянул нас с Лёлей в свои объятия. Я оказалась в облаке аромата мужской туалетной воды, полностью погрузившись в мир под названием Артём Шевелёв: его запах, сердцебиение, тепло тела, мягкость трикотажной футболки. Это были приятные ощущения, хоть и продлились недолго, потому что у Оли зазвонил телефон и она выскользнула из-под его руки. Мне не оставалось ничего другого, как последовать её примеру.
«Я считаю, пока любится, надо просто любить».
Александр, 36 лет.
Дни без Саньки и Светы бежали стремительно. Майские праздники закончились, Лёля снова ходила в школу, а по вечерам мы гуляли, иногда к нам присоединялся Артём. Но звонил он каждый день в любом случае, и я быстро привыкла к подобному течению вещей.
На шестнадцатый день моего пребывания в городе под вечер мы встретились с Олей около супермаркета недалеко от школы. В обед была сильная гроза, но дождь закончился, и солнце приятно грело, подсушивая асфальт, позволяя земле и свежей растительности благоухать самыми приятными природными ароматами. Я наслаждалась прогулкой, вдыхая эти простые запахи жизни. Именно они дарили надежду на будущее, давали подсказки подсознанию, что несмотря ни на что снова придёт весна и появится свежая листва. И какой бы суровой ни была прошедшая зима, это не отменит последующих возрождений. Мне так хотелось именно этого. Очнуться от зимы. Очистить себя от льда, покрывшего всё моё существо.