― И вправду ― особенное место: столько всего здесь произошло… И мы с тобой как будто были заперты тут все эти годы. Что бы ни делали и как бы ни старались сбежать. Но не только здесь… ― Микаса сделала глоток и смяла свободной рукой подол платья. ― Знаешь, вся моя жизнь похожа на нескончаемые поиски: я искала лучшей доли, искала спасения от унижения и насилия в семье, искала… мальчика из того странного сна. Всё-таки нелепо, как люди порой могут не замечать очевидных вещей у себя под носом!.. «Необъяснимое» чувство утраты, «необъяснимое» чувство любви ― как часто мне хотелось, чтобы это был ты! Боже… Я прожила бы иначе ещё один миг. Если бы в эту секунду я вернулась далеко-далеко в прошлое, то ответила бы на вопрос «кто я для тебя?» в точности так, как в ту ночь, когда сказала, что люблю тебя.
Она с боязнью подняла голову и посмотрела на Эрена: он замер с не начатой сигаретой во рту и пристально глазел на Микасу, в его зрачках лихорадочно плясал отражённый пасмурный свет из окна. И вдруг уголок его губ дёрнулся вверх. Эрен тряхнул головой и издал смешок облегчения. Несколько раз безуспешно чиркнул дрожащим пальцем по зажигалке, пока наконец не зажёгся желанный огонёк, и в блаженстве закурил.
― Охренеть!.. ― только и смог вымолвить он, почесав костяшкой большого пальца бровь. Выпив содержимое своего стакана почти до дна, Эрен поморщился и рассмеялся.
― Ты в порядке?
― В полном… Нет, скорее, в приятном беспорядке. Проклятье! Мне же не послышалось?
― Нисколечко. Это то, о чём ты думаешь: я сказала, что помню нашу прошлую жизнь. Всё случилось ночью того дня, когда мы ходили к юристу мадам Ренессанс. Можешь смеяться надо мной, я разрешаю.
― Было бы смешнее, если б я тогда пошёл с тобой и мы переспали, а твои воспоминания вернулись в самом разгаре!.. ― Он крепко затянулся и выпустил густое дымное облако.
― О да, я бы очень смешно задыхалась то ли от оргазма, то ли в припадке рыданий.
― Моя вторая отстойная шутка за этот вечер…
― Нет, это хорошая шутка ― весьма жизнеутверждающая.
Они умолкли и просто смотрели друг на друга, ощущая сладкое покалывание во всём теле от упоительного чувства близости и открытости. Вдали прогремело, и блёклая вспышка молнии расчертила угрюмое небо. Эрен открыл окно и стряхнул вниз пепел с сигареты.
― Надеюсь, никому на голову не попал, ― со смешком сказал он.
― Давай пепельницу принесу.
― Не хочу, чтобы ты уходила…
― Я на пару минуточек всего. Вернусь быстрее, чем ты успеешь выговорить «черничный пирог»¹{?}[Цитата из фильма «Криминальное чтиво».].
Он по-мальчишески нежно улыбнулся ей в ответ.
Микаса ушла, и Эреном овладело чувство, будто её признания не случилось, а всё услышанное было лишь плодом разыгравшегося воображения. Его повело от выпитого, голову захламили беспорядочные мысли. Привычка ждать подвоха бередила растравленные нервы, превращала минуты в бесконечность. Он прошёлся до душевой, тщательно обмыл лицо и руки, чтобы прийти в себя, и вернулся обратно.
Шлёп-шлёп ― родные шаги за дверью. Сиплое ворчание дверных петель. В воздухе разлился густой аромат полевых цветов.
― Стырила на кухне, ― пояснила Микаса, кивнув на душистую охапку. ― Их место тут.
Она расставила в вазах цветы и протянула Эрену старую керамическую пепельницу с отколотым кусочком края. Он обхватил запястье Микасы и ласково обвёл на тонкой коже сплетение вен. Затем забрал пепельницу и с благодарностью кивнул.
― Погода волшебная ― прямо как в нашу первую ночь здесь, ― не без удовольствия подметил он.
― Ага, тоже об этом думала. ― Она села в противоположной стороне подоконника.
― Поверить тогда не мог, что у нас дошло до такого… Просто бредил как умалишённый: «Я твой, я твой…» ― словно хотел докричаться до той тебя ― из прошлого, хотел всучить своё глупое тело на блюдечке. Видишь ли, мне было необходимо принадлежать. И я как баран доказывал в пустоту, что больше не стану пренебрегать твоей заботой и никуда не уйду. Но той тебя больше не существовало, а я продолжал упорствовать, виня себя за то, что принимал твою любовь как должное. Не мог расстаться с привычкой, что ты замечала малейшее изменение моего настроения, была готова пожертвовать чем угодно ради меня. А потом вселенная дала подзатыльник, и прямо на моих глазах ты пожертвовала мной ради себя.
― Ты был разочарован во мне, верно?
― Ты поэтому вчера спросила, почему я люблю тебя? ― Эрен вновь закурил, невзирая на то, что сигаретная горечь встала у него поперёк горла. ― Я был разочарован в собственных розовых иллюзиях. Нет, я попытался найти в себе разочарование насчёт тебя. Я очень старался. Но так и не смог в полной мере поделить тебя на ту, кем ты была, и кем являешься теперь. И чувств своих тоже не смог. Мне нравится думать, что это было одним из этапов моего взросления.