Громкие звуки трека сэра Микс-э-Лот[39], который она поставила на входящие на своем телефоне, теперь только раздражали, когда улыбаться было невыносимо. Хотя именно эта мелодия давала понять, что звонит совершенно определенный человек – единственный человек, с которым она сейчас могла разговаривать.
– Привет, Фрэн.
– Привет. Как себя чувствуешь?
– Дерьмово. – Фрэн была единственным человеком, который, задавая этот вопрос, рассчитывал услышать честный ответ, а не «Со мной все в порядке». Би не нужно было спрашивать у сестры то же самое. Фрэн относилась к тем людям, которые дают, а не берут.
– Конечно, дерьмово. Да все это дело – одно сплошное дерьмо. Я приеду через полчаса, привезу диск с «Форсажем» и карамельный попкорн. О, и еще бочонок вина. Я звоню просто чтобы узнать, не нужно ли тебе что-нибудь купить. Лазанья у меня получается дрянная, но я могу забить твой холодильник готовыми блюдами, которые совсем не полезны для сосудов.
В подобных ситуациях большинство людей спрашивают, что они могут сделать, зная, что человек, которому они задают вопрос, из вежливости ответит, что ничего не нужно. Но не Фрэн. Если она хотела помочь, то просто делала это. Би понимала, что старшая сестра специально вышла из дома, чтобы выбрать для нее фильм и купить ее любимую закуску, и ей хотелось обнять ее прямо по телефону. Ей страшно хотелось сказать Фрэн, что предложение встретиться с ней и провести вечер на диване в удобной серой пижаме кажется ей прекрасным. Но она знала, что все это время не сможет не думать о том, что, по мнению Майкла, он знает, черт его побери, и что он намерен с этим делать.
– Честное слово, Фрэн, нет ничего лучше того, что ты предлагаешь, но сегодня вечером у меня в планах вести себя как полная дура. – Би вздохнула и представила сестре неотредактированную версию того, как она провела вторую половину дня. – Теперь ты можешь сказать мне, что я идиотка, и пригрозить нажаловаться маме.
– Вероятно, мне следовало бы это сделать… – Фрэн стала говорить тише, вероятно, чтобы Рич не услышал, какая она безответственная. – Но я сама не смогла бы удержаться от того, чтобы это не выяснить. Как ты считаешь: Майкл не имел никакого отношения к случившемуся с Элеонорой? Вроде его жена обеспечила ему алиби? Очевидно, полиция считает, что он не замешан в деле. Они очень стараются доказать, что это сделала Карен.
– Неужели ты хочешь мне сказать, что она этого не делала? Я думала, что ты первая выйдешь с факелом и вилами.
– Кто, врачиха? Ты серьезно, Би? Ты ее сто лет знаешь – да, нужно признать, что не так хорошо, как ты думала, но тем не менее. Вы же все были такими близкими подругами.
– Я совсем ее не знаю, Фрэн, – вздохнула Би. Казалось, она не могла больше чувствовать ничего, кроме грусти и усталости, которые угрожали полностью раздавить ее. – Ее мужчина женат! Я не знаю ни одного из них. Она организовала мне встречу с этим уродом, и, вероятно, это она отправила всем моим коллегам запись того, как я занимаюсь сексом, которую я даже не делала! Я же рассказала тебе, что случилось с ее сестрой, да? Откуда нам знать, что она не сделала это специально?
Она услышала глубокий вздох Фрэн.
– Не будь сукой, Би. Ты сама мне говорила, что ее нельзя в этом винить. Она была ребенком!
Би тоже вздохнула.
– Ты права, я сказала ужасную вещь. Я просто сейчас в полном раздрае. Почему она не выходит на связь? А ты, я смотрю, запела другую песню. Ты же никогда не ладила с Карен. Откуда внезапно такое сочувствие?
Фрэн рассмеялась.
– По правде говоря, она сама мне никогда не была неприятна. Мне не нравились ее отношения с тобой. Она вела себя как твоя старшая сестра. А я не люблю, когда со мной пытается соперничать человек, который никогда не приклеивал головы твоим куклам Барби.
– Я знала, что их приклеивала ты, – тихо произнесла Би, у которой на глаза навернулись слезы. – У тебя никогда не было конкурентов, Фрэн.