После того как я их увидела и все поняла, то не могла больше ни о чем думать. Все наши встречи теперь были испорчены и осквернены их предательством. Мое время в солнечных лучах их дружбы заканчивалось.
Джессика Гамильтон вошла в нашу жизнь в самый подходящий или, наоборот, в ужасно неподходящий момент. Стоило мне увидеть ее, как я поняла, что с ней что-то не так – она носит маску, очень похожую на мою собственную, но только после того, как я заметила ее с Адамом, то поняла, насколько опасной она может оказаться для меня и моих подруг. Я не знала, чего она хотела и почему, но понимала, что должна защитить их от нее. Это был мой шанс показать им, как сильно я им нужна. Мой психиатр, Шейла, говорит, что я не могла видеть то, что видела, и Адам появился там по совсем невинному поводу, а Джессики там вообще не было, но я в это не верю. Если все это было зря, что я тогда за человек?
Но они не могли – или не хотели – видеть опасность, которая им угрожала. Она была прямо у них под носом. Я должна была заставить их это понять! Все, что я делала, – переставила машину Элеоноры, организовала свидание Би, чтобы напомнить ей о прошлом, – никогда не ставило их в действительно опасное положение. Я всегда была рядом, готовая подключиться к делу и напомнить им, что я – единственный человек, на которого они могут положиться. Не Адам и не Фрэн. Даже не они сами друг для друга. А когда они поняли бы, какую угрозу для них представляет Джессика Гамильтон, то пришли б ко мне, признав, что я все это время была права. Они попросили бы меня помочь им.
Полиция говорит, что Джессику или, как теперь выяснилось, Энн Лентон никогда не интересовали мои подруги; она хотела создать проблемы мне, но я знаю, что это неправда. Я их защищала. А когда я в тот день отправилась в дом Элеоноры, то просто хотела, чтобы она все поняла. Я была неосторожна – по старой фотографии она узнала браслет, который я спрятала в машине Адама. Так глупо было использовать мой собственный старый браслет, но я давно его не носила и подумать не могла, что она его вспомнит – а она стала бросать мне в лицо всякие обвинения. Она подумала, что это я кручу роман с ее мужем. Я! Она даже не поверила в существование Джессики. Все происходило совсем не так, как я себе это представляла: я обещаю ей решить все проблемы, а она благодарно падает в мои объятия. Не могу притворяться, будто не разочаровалась и не расстроилась, а когда Элеонора набросилась на меня, я толкнула ее чуть сильнее, чем собиралась. Увидев кровь, я поняла, что наделала.
И вот как оно вышло. Второй человек из тех, кого я любила, умер, потому что я не могла его спасти. Первую от моей матери, вторую от Джессики Гамильтон. Именно она виновата – в этом нет ни малейшего сомнения. Может, она не находилась с нами в одном помещении, но виновата она! Я всегда хотела только любить их, защищать от всего. Я была им нужна. Я просто хотела спасти их всех.
«Вы не сможете меня изменить». Это были первые слова, которые Джессика мне сказала, и я помню, как подумала, что она не права. Я все время меняла людей, это было моей работой. Оказалось, она никогда не хотела меняться. Джессика пришла, чтобы изменить меня, она была моим инспектором, моим призраком Марли[41]. Но я не чувствую себя исправленной. И не думаю, что меня когда-нибудь кто-то исправит.
Итоговое заключение – Карен Браунинг
Психиатр: доктор Шейла Форд
Продолжительность лечения: один год и два месяца
В детстве Карен перенесла тяжелую травму из-за утраты близкого человека, в результате она стала винить себя в смерти сестры. Хотя она понимает, что ответственность за сестру лежала исключительно на их матери, у нее все еще остаются эмоциональные шрамы, вызванные чувством вины. Эту вину за несчастный случай она пыталась искупить всю свою жизнь, защищая окружающих ее людей. Карен укрепляла созависимость в отношениях с близкими подругами, каждый раз убеждаясь в том, что ей нужно «спасать» этих женщин, а в отсутствие непосредственной угрозы она придумала ее в виде своей пациентки Джессики Гамильтон.
С Карен предстоит еще много работы. Она культивировала в себе комплекс бога с момента смерти ее сестры в детстве, из-за чего теперь не способна адекватно оценить все случившееся и считает причиненный ею вред побочным эффектом масштабного мероприятия по спасению ее подруг от внешней угрозы. Из отчетов полиции я поняла, что Карен давно изобретала способы защитить своих подруг, но события, имевшие место год назад, указывают на ухудшения в ее психическом состоянии. Осознание того, что произошло на самом деле, может снять последний эмоциональный барьер, вследствие чего возможно необратимое ухудшение ее состояния. После того, как Карен перестанет видеть себя защитницей и признает, что только она представляла угрозу для своих подруг, следует ожидать серьезных отрицательных последствий.