«Или она попытается найти другой способ разлучить Адама и Элеонору».
– Как я понимаю, это идет на пользу Роберту. Как бы он делал деньги, если бы ты решала проблемы пациентов за один сеанс?
– А как ты справлялся бы со мной, если бы должен был меня содержать?
Она сказала это беззаботным тоном, но Майкл помрачнел, и какое-то время они оба молчали.
– Как там Элеонора после того случая? – спросил Майкл, когда наконец снова заговорил.
Карен скорчила гримасу.
– Я звонила ей сегодня утром. Говорила она странно.
– Более странно, чем обычно?
– Вот ты опять! Не надо так про них, ну что ты вредничаешь? Они тебя любят.
– Меня все любят, – улыбнулся Майкл. – И ты знаешь, что они мне нравятся, только мне кажется странным, что они так сильно от тебя зависят. Я хотел сказать, что вам всем за тридцать, не пора ли им уже повзрослеть? У Элеоноры двое собственных детей, но она все равно срывает тебя с работы из-за любой мелкой проблемы.
– Ты не понимаешь, потому что ты мужчина. У мужчин не бывает такой дружбы. Мои подруги полагаются на меня, потому что так у нас сложилось с тех пор, как нам было по пять лет. Я – сама стабильность. Я самая разумная. Они могут на меня рассчитывать.
– А что будет с тобой, когда у них отпадет потребность в тебе?
– Этого не случится, – уверенно ответила Карен. – Я всегда буду им нужна.
Глава 38
Би
Глаза у нее были закрыты, но она чувствовала запах скошенной травы и воды в реке. Ветер трепал ее волосы, а она все сильнее работала ногами, чтобы оказаться подальше над водой. Ветка, вокруг которой была обмотана веревка, опасно скрипела, а пальцы Би все крепче сжимали качели, пока у нее не побелели костяшки пальцев. Она не задумывалась о том, как вернется на берег, она не остановилась ни на секунду перед тем, как потянуть на себя качели из старой грязной шины, а ведь ее тело в тридцать пять лет не могло быть таким же гибким, как в шестнадцать. Не говоря уже о том, что они с друзьями проводили здесь долгие летние дни, а не холодные осенние, и их развлечения на тарзанке почти всегда заканчивались падением в освежающую ледяную воду. В те годы вода выглядела грязной, и в ней плавала всякая дрянь. Просто удивительно, что никто из них не подцепил кишечную палочку.
Она часто втайне от всех возвращалась сюда, чтобы воскресить в памяти те беззаботные подростковые дни, когда еще никто из них не осознавал, что с ними может случиться что-то плохое.
Они нашли этот участок реки с грунтовым выступом, скрытым за деревьями и кустарниками, которые росли выше по берегу. Нужно было вскарабкаться наверх или съехать вниз по узкому проходу в зарослях, чтобы добраться до места, где собирались полдюжины подростков и передавали по кругу двухлитровые бутылки «Белой молнии»[20] или бутылки из-под лимонада, наполненные той мешаниной из алкоголя, который удалось стащить у родителей. Солнце отбрасывало тени в виде листьев на их джинсовые шорты, когда они по очереди подсаживали друг друга, чтобы раскачаться на веревке, свисавшей с ветки. Тогда еще не было никаких сложных конструкций с шиной. Они с криками пытались спрыгнуть на сухую землю, но у них не получалось.
А потом был тот последний раз…
Они много лет не приходили к реке. Они выросли и шли по жизни дальше. Все трое учились в университетах, а мальчики, на которых они пытались произвести впечатление, уже увлеклись другими девочками, менее образованными и более веселыми. Взрослость в них разрасталась как опухоль, которую почти невозможно распознать в самом начале, а когда они ее все-таки заметили, она уже стала неизлечимой. Почувствовав необъяснимую острую необходимость вернуться, они приехали домой летом после первого курса – того года, в который жизнь Би резко изменила направление и пошла по новому пути. Словно с их глаз упали шоры, они поняли, что плохое случается и с хорошими людьми, и они принялись бороться с этим всеми доступными средствами. В то лето они будто вновь стали подростками: субботними вечерами работали в барах, а дни проводили, загорая в саду у родителей Элеоноры или у реки. Вечера, когда они не работали, проходили в алкогольном тумане, теперь встречались только они втроем, надев джинсы и «мартинсы», а не тот минимум одежды, в котором вообще можно было безнаказанно улизнуть из дома. У Би возникло ощущение, будто ее подруги знали, что она выходит из-под контроля, и у них было два варианта на выбор: попытаться затянуть ее назад или находиться как можно ближе к ней, когда она упадет.