– Господи, Би, ты выглядишь ужасно! – заметила Карен, когда Би бросила свою сумку на стул рядом с ней и уселась напротив.
– Спасибо, – нахмурилась Би. – Можно подумать, я не в курсе. Сегодня четыре человека спросили меня, не нужно ли вызвать скорую помощь. Я серьезно выгляжу так, будто вот-вот умру?
– Ты выглядишь так, словно уже умерла, а кто-то после этого посадил тебя на стул. Ты так и не спишь?
Би проигнорировала вопрос.
– Тебе кто-нибудь вообще говорил, что честность не всегда является лучшей политикой?
Подошла официантка с их шоколадным тортом, и Карен пододвинула кусочек к Би, которая выглядела так, будто ее вполне могло стошнить при виде него.
– Ты, должно быть, шутишь. Можно мне три пинты крови и капельницу?
Несчастная девушка явно не поняла смысла шутки и не знала, как ответить. Она напоминала оленя, оказавшегося в свете фар, и переводила взгляд с одной подруги на другую, потом пробормотала:
– Я сейчас принесу вам чай.
С этими словами она быстро убежала на кухню.
– Если серьезно – сегодня у меня не хватает терпения на сторонников теории плоской земли, – проворчала Би, вытащила телефон из сумки и положила на стол. – И комментариев по поводу живого мертвеца тоже хватит уже. Про тебя тоже не скажешь, что ты цветешь и пахнешь. В чем дело? Вы с Майклом не спали всю ночь и исполняли танго в горизонтальном положении?
Ничего подобного не было, хотя Би правильно заметила, что Карен не похожа на саму себя. Она чувствовала себя не в своей тарелке. Каждую свободную секунду с их последнего сеанса с Джессикой Гамильтон она думала о ней, ее словах, враждебности по отношению к женщине, которая, как очень хотелось Карен, была не Элеонорой. Все эти мысли заполняли ее голову, словно мед банку, – липкие, неподатливые и не оставляющие места ничему другому.
– Если бы, – буркнула она себе под нос. Ей не хотелось упоминать Джессику Гамильтон. Би не обладала талантом Майкла – ей, в отличие от него, не была свойственна деликатность. Ей захочется знать все детали, все до одной, а Карен даже не будет знать, с чего начать.
– Куда запропастилась Элеонора? – Карен испытала облегчение, когда Би сама сменила тему. – Ты в последнее время с ней общалась? Я не знала, держаться подальше или наоборот. Я не хотела, чтобы она думала, будто мы лезем не в свое дело…
Какое удобное оправдание – Би могла забыть об Элеоноре и ее проблемах, стоило той скрыться из виду. Не то чтобы Би преднамеренно вела себя как эгоистка; она была хорошим человеком, и если решала быть внимательной и заботливой, это у нее отлично получалось. Но в последние дни она не очень часто поступала так.
– Она рассказала тебе о том, что случилось с Ноем?
Би скорчила гримасу и кивнула.
– Да. Как ты считаешь, чего ждать от социальных служб? Они поставят их семью на учет?
– Совершенно точно поставят. Что она тебе сказала?
– Она забыла, где припарковала машину, и позвонила в полицию. Она, наверное, не соображала, что творит. Бедняжка!
Карен кивнула и не стала упоминать, как Элеонора клялась, что кто-то переставил ее машину. Если Элеонора не рассказала об этом Би, значит, на то была причина, и Карен должна уважительно относиться к решению подруги. Хотя ей страшно хотелось спросить, что Би думает об этом случае. Может, Элеоноре было просто стыдно.
– Я просто немного беспокоюсь, что у нее наблюдаются признаки…
– О боже, Карен, не надо этих твоих психиатрических штучек. Только не с нами. Мы же договаривались.
Да, они на самом деле договаривались. В самом начале ее учебы в университете, когда она, возможно, слишком усердно занималась психоанализом и излишне часто использовала медицинский жаргон, они серьезно поговорили. Она не могла ничего с собой поделать. Она приходила в восторг от психиатрии: от того, как прошлое может объяснить многое из настоящего, от того, как можно разобрать и объяснить действия людей. Люди в буквальном смысле ведут себя как по учебнику. Редко встречаются проблемы, которые нельзя объяснить после тщательной оценки всех факторов.