– Но ты это уже знала. – Это было утверждение, а не вопрос от Би после того, как она не увидела на лице Карен ни удивления, ни замешательства, ни смущения. Карен слишком устала, чтобы заставить себя все это изображать. Она покусывала оторвавшийся кусочек кожи с внутренней стороны губы и смотрела в пол.
– Ты говоришь глупости, Би. Карен никогда не стала бы жить с женатым мужчиной. – Элеонора придвинулась к ней поближе, положила ладонь ей на руку, и Карен почувствовала, что закипает. – С тобой все в порядке? Что ты собираешься делать?
Она не знала, что сказать. Было очевидно, что Элеонора отчаянно хочет видеть ее расстроенной из-за того, что этот ужасный обманщик вскружил ей голову. Карен не хотелось говорить ей правду о том, что Би не ошиблась. Карен прекрасно знала, во что ввязывается, когда начинала отношения с Майклом. Она знала про его детей и жену, его другую жизнь и дом, который ему принадлежит. Они не жили отдельно с Эмили, и та про нее ничего не знала. Жена считала, что он на неделе уезжает в другой город, хотя он мог работать из любого места – у него была удаленная работа, как ее принято называть, и он все это время мог находиться дома с ней и детьми. Но не находился. Он жил с Карен.
– Она не собирается ничего делать, Элеонора, – сказала Би. – Она знает про Майкла. Она все знает.
Элеонора смотрела на нее как обиженный ребенок. Карен собралась с духом и кивнула.
– Она права, Элс. Я знала, что он женат.
Эмоции сменялись на лице Элеоноры, словно их рисовали на нем «волшебным» фломастером, который тут же легко стирается: сочувствие перешло в разочарование, затем наконец в ярость.
– В какие игры ты играешь, черт побери? Как ты могла связаться с женатым мужчиной? У него есть семья? Карен? У него есть дети?
Карен знала, что ее ситуация поднимает на поверхность все, чего Элеонора опасалась в случае с Адамом. Ее мучили кошмары – ее лишает семьи какая-то неизвестная безнравственная совратительница, которая берет то, что хочет, и совсем не думает о других людях, которых это касается. И такой женщиной только что оказалась ее лучшая подруга.
– Я…
– Если ты скажешь, что любишь его, я могу врезать тебе по лицу.
Карен не думала, что Элеонора в самом деле на это способна, но она могла ошибаться и не хотела рисковать. Би молча наблюдала за ней, и Карен не была уверена, чего она от нее ждет. Она знала, чего хочет Элеонора – чтобы Карен в слезах просила прощения у людей, которым она даже не причинила никакого зла, объясняла, что ничего не знала до прошлой недели или даже до вчерашнего вечера, и доказывала, что ее такая надежная лучшая подруга, которой всегда можно было доверять, не оказалась лживой обманщицей, которая разрушает чужие отношения. Би же оставалась тайной.
– Почему ты мне не сказала? – тихо спросила Би. – Ты нам врала годами.
– Потому что я не хотела видеть выражение твоего лица, которое вижу сейчас, – ответила Карен стопроцентную правду. – Я не хотела, чтобы вы во мне разочаровывались.
– Потому что ты хотела, чтобы мы считали тебя мисс Идеальность, – бушевала Элеонора. – Ты не могла допустить, чтобы мы знали, как низко ты пала. Ты все время такая высокомерная, с твоей престижной работой и одеждой, не заляпанной едой, которую срыгнул ребенок, и речь у тебя правильная, ты же совсем не употребляешь ругательств. А все это время ты только разрушала чужие жизни.
– Ты говоришь глупости, Элеонора. И прекрати орать, не надо устраивать сцену. – В словах Би не слышалось никаких эмоций. Карен подумала, что ей больше нравится патетика Элеоноры.
– Скажи что-нибудь, Карен. Пожалуйста, скажи что-нибудь.
– Би права. – Карен смотрела в стол, больше она не могла видеть их обвиняющие лица. Дамбу прорвало: слова потекли потоком, врезаясь друг в друга, каждое старалось вылететь быстрее, чем предыдущее. – Я знала, что он женат, когда мы познакомились. Нельзя сказать, что меня это не волновало вообще, просто не настолько, чтобы не допустить ничего между нами. Когда он начал со мной флиртовать и ясно дал понять, что хочет меня, я просто затолкала мысль о его жене в черный ящик, отправила его в дальнюю часть своего сознания и похоронила там. И каждый раз, когда мы тайно встречались, я посыпала эту коробку еще одним слоем земли, пока полностью о ней не забыла. Мы спали вместе, и я не испытывала никакого чувства вины. Я никогда ее даже не видела – она для меня не существовала. Его дети не были для меня реальными людьми, и я никогда не позволяла себе о них думать достаточно долго, чтобы их существование меня как-то беспокоило.