Наспех натянув на себя мешковатые джинсы, длинный серый балахон с капюшоном, который, как мне казалось, удачно скрывал недостатки фигуры, и безразмерную куртку, я выползла из квартиры. Непричесанная, ненакрашенная и жутко злая. Если уж я понравилась ему в халате и бигудях, когда он привез мне отписанный подругой старенький диван, то и сейчас не испугается.
Пешком идти по слякотной жиже, бывшей когда-то снегом, не хотелось, поэтому, поковырявшись в карманах, наскребла на такси. Через пять минут я стояла на перекрестке перед площадью, оглушенная музыкой и ослепленная огнями, и пыталась дозвониться до Катерины. Народу было столько, что в глазах мельтешило. Всеми цветами радуги переливались вывески ларьков с едой, тиров, игровых залов. Визг и хохот доносились с многочисленных аттракционов. Звуки смешивались между собой, превращаясь в жуткую какофонию, которая резала слух и ужасно нервировала. По крайней мере меня. Ко всему прочему подруга никак не хотела отвечать на мой звонок.
Я уже было собралась восвояси, но на десятой попытке удача улыбнулась мне.
– Пришла? – прокричала Катька в трубку.
– Да! Где вы? – проорала я в ответ, стараясь перекричать музыку.
– Мы у… иона, – неразборчиво ответила Катерина.
– У «Иллюзиона»? – предположила я.
– У… иона! – повторила она.
Решив, что мы сошлись во мнении, я отправилась на поиски пресловутого «Иллюзиона». С трудом пробираясь сквозь толпы праздно шатающихся и танцующих людей в карнавальных масках, я вертела головой по сторонам, как сорока, пытаясь обнаружить надпись «Иллюзион».
Через пятнадцать минут поисков мне повезло – как черт из табакерки передо мной возник человек в костюме скомороха и широко расставил руки в стороны, не давая пройти.
– О, прекрасная незнакомка с красивыми, точно два янтаря, глазами, не проходите мимо! Госпожа Ванда ждет вас, чтобы открыть дороги к счастью и предсказать будущее!
– Мужчина, не мешайте! Уйдите, пожалуйста, с дороги, – рявкнула я так, что у скомороха глаз дернулся. Однако он оказался не из робких.
– Куда же вы спешите, ослепительная леди? Уверяю, госпожа Ванда ждет именно вас!
– Мне не до Ванды, прошу покорно меня извинить. Лучше подскажите, где тут «Иллюзион»?
– Так вот же он. – Человек повернулся вполоборота и рукой указал мне на шатер, над входом в который висела одноименная вывеска.
Я облегченно выдохнула.
– Госпожа Ванда? Ну-ну… Так я и поверила! – ухмыльнулась я. – Это же Катерина послала вас мне навстречу? Розыгрыш такой?
Скоморох лишь улыбнулся и согнулся в шуточном реверансе.
– Идите же скорее, вскоре полночь…
– И принцесса превратится в тыкву, так? – перебила я его, заливаясь смехом. – Не переживайте, тыква в тыкву превратиться не может. Никуда я не денусь. Спасибо, что подняли мне настроение. – Я посмотрела на него уже другим, теплым взглядом, после чего невольно выдохнула:
– Ох, Катерина…
Поражаясь сообразительности и находчивости подруги, которая подослала ко мне ряженого, разыгравшего целое представление, я зашагала ко входу в шатер.
Внутри было тепло от стоявшего у брезентовой стенки масляного радиатора. «Колдовство колдовством, а руки и у гадалок зябнут», – подумала я, рассматривая стоящий по центру шатра деревянный стол и женщину в возрасте, смутно напоминавшую Бабу-ягу из-за странным образом повязанного на голове грязно-серого платка и крючковатого носа. Глаза у Ягуси оказались разными – и по цвету, и по форме зрачка. Один глаз был синий, а второй зеленый. Вытянутый, как у кошки, зрачок зеленого глаза пересекала белая полоска. После встречи с ее взглядом захотелось бежать куда подальше и не оглядываться. Но невидимая сила мешала мне сделать шаг.
В носу защекотало от ядреной смеси запахов – ладан, шалфей, мята, кокос, мускус. Ароматы исходили от горящих на полу свечей.
– И как только пожарная инспекция дала вам разрешение на работу? – удивилась я, наблюдая, как языки пламени одной из свечей буквально пары сантиметров не достают до брезента.
– Дала, милочка. Еще как дала, – ответила бабка, зыркнув на меня таким хищным взглядом, что я невольно сжалась от страха.
Госпожа Ванда таращилась на меня, вращая своими разноцветными глазами, и улыбалась, сверкая золотыми коронками.
«Линзы», – подумала я, подходя ближе. Ну мало ли, может, человек специально так делает, для антуража, – чтобы правдоподобнее образ вышел. Чем страшнее – тем лучше. Самоуспокоение пошло мне на пользу, и я немного расслабилась.
– Садись, дуреха, – приказала по-доброму Бабка-Ежка и взглядом показала на старенький стул перед собой.