— Да уж, имел удовольствие…
— Если вы скажете, что он вернулся, вам поверят!
Фламель усмехнулся.
— Подозреваю, что в свете его возвращения, про Волдеморта вообще забудут.
— Вот чего мне не надо, так это лишнего пиара, — дернул плечом Салазар. — Проще разобраться с этим неучтенным родственником по-тихому, и пусть общественность дальше пребывает в счастливом неведении.
— А вы можете? — с надеждой спросил Гарри.
Салазар задумчиво посмотрел на него.
— Интересно то, что Дамблдор почему-то уверен, что ты можешь…
— О чем вы?
Салазар вместо ответа перевел взгляд на Фламеля.
— Странная история. Я навел кое-какие справки об этом Дамблдоре, он действительно выдающийся волшебник своего времени. Он вполне мог бы утихомирить Волдеморта сам или, на худой конец, прибегнуть к помощи взрослых магов, но он отчего-то упорно делает ставку на необученного школьника… Почему?
— Он говорил, что у меня с Волдемортом есть связь, — внезапно вспомнил Гарри. — Что в ту ночь, когда Волдеморт убил моих родителей, он передал мне часть своих сил, поэтому я умею говорить со змеями, и еще… у меня иногда бывают видения, — и он коротко рассказал о снах, начавшихся прошлым летом.
В гостиной на некоторое время повисла тишина. Первым отмер Фламель.
— Однако, все чудесатее и чудесатее, как любил говорить один мой знакомый маггл…
— А главное, вариантов — замучаемся перебирать, — задумчиво добавил Салазар. — Спросить бы у самого Дамблдора, наверняка ведь точно знает, о чем речь…
— Сам пойдешь? — насмешливо поинтересовался Николас. — Не забудь заодно отчеты с него стребовать. За все десять веков.
— Я это выясню, — вдруг твердо заявил Гарри. — Теперь, когда я знаю, что Дамблдор использовал меня все это время, я имею право потребовать у него правду!
— Это может быть опасно, — Салазар невольно улыбнулся, глядя на его решительное лицо.
— Волдеморт не нападет, пока я в Хогвартсе, — возразил Гарри, почувствовав, как от этой улыбки внутри почему-то стало тепло. — И потом… вы ведь поможете мне, если что? Я просто не могу все это так оставить, я должен во всем разобраться!
— Это твое право, — Салазар слегка наклонил голову набок, изучающе глядя на него. — Но для этого тебе нужны силы. Силы и знания. Ты должен научиться контролировать свой разум и уметь защитить себя…
— А, — у Гарри внезапно пересохло в горле, — а вы могли бы… научить меня?
— Я? — Салазар поднял бровь. Николас на заднем плане сдавленно хихикнул. — Нет. Но я могу найти для тебя учителя…
— Ну, пожалуйста! Я хочу, чтобы меня учили именно вы! — упрямо возразил Гарри. — Вы же сами сказали, что хотите помочь!
Салазар посмотрел на него с заметным интересом.
— У меня очень высокие требования к ученикам. Ничего общего с преподавателями Хогвартса. Не уверен, что ты потянешь…
— Я справлюсь! — категорически заявил Гарри, сверкнув глазами. — Вот увидите!
Слизерин и Фламель обменялись взглядами.
— Что ж… посмотрим, — Салазар вытащил из кармана брелок в виде серебристой змейки и бросил его в руки Гарри. — Отправляйся в пентхаус. Пароль «Штаты». Тебя там встретит Марго, я буду чуть позже.
Гарри, все еще до конца не веря, что все это происходит с ним на самом деле, крепко сжал в руке прохладный брелок, назвал дрожащим от волнения голосом пароль и ощутил знакомый рывок под ложечкой.
Салазар несколько мгновений молча смотрел на то место, откуда он исчез, а затем тряхнул головой и с силой провел руками по лицу.
— Мерлин, как же он… Те же слова, те же жесты, глаза… Это просто невозможно…
Фламель понимающе хмыкнул.
— А кто обещал, что будет легко?
***
Легко действительно не было.
Уже через несколько дней Гарри в полной мере осознал, что насчет высоких требований Слизерин не шутил.
Ранние подъемы, обязательный комплекс физических упражнений, поединки — рукопашные и с волшебными палочками, огромный объем информации, который необходимо было усвоить в короткие сроки, и обучение контролю над разумом. Все это очень быстро превратилось в какую-то сумасшедшую гонку на выживание, к которой Гарри оказался совершенно не готов.
Первые две недели он продержался, наверное, только на фамильном упрямстве. Гордость не позволяла сдаться и признать собственную слабость, хотя уже в первые дни жизнь у Дурслей показалась ему раем. А потом…
Гарри сам не заметил, как это произошло. То ли организм адаптировался к нагрузкам, то ли нежелание увидеть разочарование в глазах Салазара перевесило все остальное, но проснувшись однажды утром, он понял, что ждет нового дня с предвкушением.
— О, да ты, я смотрю, втянулся! — Марго, хозяйничавшая на кухне, окинула его веселым взглядом.
— Думаешь? — Гарри забрался на высокий табурет за узкой стойкой, заменявшей стол, и взмахом палочки включил кофеварку.
— Ну, по крайней мере, ты перестал походить на зомби, — Марго пожала плечами, продолжив укладывать на разрезанный вдоль батон ломтики сыра и ветчины.
— Я и чувствую себя лучше, — Гарри обхватил ладонями горячую чашку и с интересом прислушался к себе. — Даже выспался…
— Человек ко всему привыкает, — философски заметила Марго и кивнула на чудовищных размеров сэндвич. — Будешь?
Гарри усмехнулся.
— Нет, спасибо. А где Салазар? — он вдруг понял, что показалось ему странным этим утром — в пентхаусе царила непривычная тишина.
— Умотал куда-то, — Марго легкомысленно пожала плечами. — Когда вернется не сказал, но вернется он, скорее всего, сильно не в духе, так что радуйся, пока его нет.
— А что, что-то случилось? — Гарри нахмурился, глотнув кофе.
— Ай, — Марго отмахнулась. — Не знаю я. У него, похоже, случилось что-то в этот день. Что-то страшное. Сколько я его знаю, он по этим числам уходит куда-то, а возвращается мрачнее тучи. Я, конечно, миллион раз спрашивала, но он молчит, как замороженная креветка, фиг вытянешь хоть слово…
Гарри задумчиво обвел пальцем край чашки.
— А какое сегодня число?
— У-у, — насмешливо протянула Марго. — Совсем тебя наш динозавр загонял, да? Тридцать первое.
— Тридцать первое, — эхом повторил Гарри, а потом чуть удивленно хмыкнул. — Надо же, а я и забыл…
— Чего?
— У меня сегодня день рождения.
***
Салазар стоял на вершине холма, залитого ярким июльским солнцем. Стоял, кажется, уже целую вечность, и все никак не мог заставить себя уйти. Это место держало его. Держало так крепко, что становилось трудно дышать.
Салазар до сих пор помнил, как точно так же стоял здесь тысячу лет назад. Он прикрыл глаза, мгновенно возвращаясь в тот день.
Яркий солнечный свет… дерево с раздвоенным стволом… плоский светлый камень у самых корней… и тонкие руки, опускающиеся на плечи…
— Зар, — голос Хельги полон жалости, разъедающей его изнутри, — хватит себя мучить. Пойдем домой.
Он стоит неподвижно, не оборачиваясь, не желая видеть маячащие вдалеке хогвартские башни. Это место больше никогда не будет для него домом. Только не теперь, когда из него ушла душа.
— Я ухожу, Хельга, — слова, давно зревшие внутри, наконец срываются с губ.
— Вот и правильно, — за спиной раздается вздох облегчения. — Тебе нужно отвлечься, не стоит…
— Ты не поняла, — он все же оборачивается, чтобы взглянуть ей в глаза. — Я ухожу. Из Хогвартса, из этой страны.
— Как? — она потрясенно смотрит на него. — Зар, подожди, не горячись, подумай! Здесь твой дом, твои друзья, мы с Ровеной любим тебя…
— Я это ценю, — он сжимает в ладонях ее теплую руку, но взгляд остается безучастным. — И я знаю, что вы любите эту школу и этих детей также, как и он, — взгляд падает на гладкую поверхность камня. — Но для меня здесь ничего не осталось.
— Нет, — Хельга отчаянно мотает головой, в ее глазах закипают слезы, — нет, это неправда! У тебя есть мы! И мы…
— Мы должны отпустить его, — Ровена появляется рядом незаметно, как и всегда. Спокойная и невозмутимая, только в глубине голубых глаз затаилась печаль. — Ты же видишь, ему это нужно, иначе он просто сойдет с ума.