В половине четвертого утра из камина в его покоях, который он на всякий случай держал открытым, буквально вывалился сиятельный Люциус Малфой собственной персоной — бледный, растрепанный и с совершенно безумным взглядом.
И поведал с трудом соображающему Северусу (половина четвертого утра! Что можно требовать от человека в такое время?) невероятную историю.
Якобы, несколько часов назад, прямо во время очередного собрания, возле ворот Малфой-мэнора появился неизвестный маг и попросил проводить его к «тому недоразумению, которое здесь зовется Наследником Слизерина».
Да-да, прямо так и сказал.
Ну, Люциус проводил, ему не сложно. Он, в общем-то, уже мысленно прикидывал, что будет делать с трупом после того, как неизвестный камикадзе познакомится с Лордом, но тут…
Никто даже толком понять не успел, что произошло. Едва увидев расхаживающего по гостиной Волдеморта, незнакомец с жизнерадостным «Ну что, родственник, давай знакомиться!» в несколько движений палочки обезоружил и вырубил величайшего темного мага столетия, а затем, критически оглядев уронивших челюсти Пожирателей, объявил:
— Всем спасибо, все свободны. Я его забираю.
На робкий вопрос «куда?» кое-как сформулированный Нарциссой, последовало короткое:
— Лечиться.
Затем незнакомец подхватил бесчувственное тело Лорда и исчез, а честная компания во главе с Малфоями еще долго пыталась понять — это было на самом деле или им померещилось на нервной почве?
Комментарий к Разбор полетов
Еще раз огромное всем спасибо за поддержку!
Я вас люблю!
========== Под знаком Льва ==========
Несколько месяцев спустя. Литтл-Уингинг.
Он стоит у окна своего кабинета и смотрит, как внизу, возле замковых стен Салазар проводит у пятикурсников очередное занятие дуэльного клуба. Смотрит и чувствует, как в груди что-то предательски сжимается.
Он там, внизу. Зар. Его Зар. Человек, ради которого можно свернуть горы. Ради которого стоит жить и хочется жить. И он будет жить, несмотря ни на что, любой ценой, какой бы высокой она ни оказалась. И нет ни малейших сомнений, ни тени страха перед тем, что он собирается сделать.
Только сердце болезненно ноет в груди.
— Ты совершаешь ошибку, — спокойный голос за спиной резонирует с этой ноющей болью, заставляя его поморщиться.
Он не оборачивается, но спиной чувствует упрек в голубых глазах.
— Посмотри на него, — он вновь находит среди учеников знакомую до последнего изгиба фигуру.
— Он великолепен, — голубоглазая девушка больше не сверлит спину укоризненным взглядом, теперь она стоит рядом, и он почти чувствует тонкий запах мяты, исходящий от ее волос.
— Да, — по губам скользит теплая улыбка. — Он великолепен. Он лучший из всех, кого я знал. Таких, как он, больше нет и никогда не будет. И он мой. А теперь скажи мне, Ровена, как я могу отказаться от него?
— Я не прошу тебя отказаться от него, — она качает головой. — Я прошу только не делать глупостей. Ты ведь можешь просто быть с ним.
— Сколько? — голос звучит чуть более резко, чем хотелось, он наконец смотрит ей в глаза. — Год? Два? Мне этого мало.
Ровена задумчиво щурится.
— А ты эгоист…
— Пусть, — он даже не пытается спорить. — Пусть так. Я не хочу и не могу расставаться с ним. И мне плевать, какой будет цена, если я смогу пробыть с ним даже один лишний день. Я готов заплатить.
— Да, — медленно произносит Ровена, все так же задумчиво глядя на него. — Ты готов. Только откуда ты знаешь, что платить придется именно тебе?
Гарри проснулся, судорожно хватая ртом воздух, и резко сел в постели. Несколько мгновений окружающая реальность казалась чужой, неправильной, но постепенно сознание адаптировалось, и он увидел знакомые с детства очертания своей комнаты.
Бежевые обои на стенах, старенький письменный стол с изрисованной еще Дадли столешницей, шкаф, в котором когда-то он прятал от дяди Вернона сумасшедшего Добби…
Гарри встал, все еще ощущая легкую слабость в ногах, и подошел к шкафу. Деревянная дверца приветливо скрипнула, и вот он уже смотрит в зеркало на ее внутренней стороне.
Бледная кожа, растрепанные со сна черные волосы, почти исчезнувший после уничтожения крестража шрам в виде молнии… Все как всегда. Все точно так же, как и в сотни предыдущих раз, когда он смотрел на себя в зеркало.
Вот только почему сейчас ему кажется, что что-то не так?
Он медленно провел рукой по волосам. Черные… или медно-рыжие? Кажется, раньше они были длиннее, доходили до плеч, как у отца. У того, другого отца из его снов. И кожа была загорелой и обветренной от частого нахождения на свежем воздухе. И на носу была легкая горбинка. А глаза… глаза, пожалуй, были единственным, что не вызывало сомнений. Зеленые, живые, с едва заметными золотистыми крапинками у самых зрачков.
Зар когда-то сказал ему, что таких глаз не бывает у людей, только у кошек. Или он сказал это не ему?
Гарри рассеянно закрыл дверь шкафа и вернулся к кровати. Пальцы сами собой потянулись к овальному медальону, висевшему на шее.
Салазар… Последний раз он видел его два месяца назад, еще в Хогвартсе. Он сообщил, что ему удалось уничтожить все крестражи, и Волдеморт, который в тот момент находился в какой-то частной магической клинике в Италии, начал постепенно приходить в себя. Хотя, конечно, для полного восстановления ему понадобится гораздо больше времени, но уже сейчас он не представляет опасности.
И все. После этого Салазар больше не появлялся и не давал о себе знать. Зато сны с его участием стали сниться Гарри каждую ночь, становясь все более детальными и долгими.
Гарри снял с шеи медальон и задумчиво обвел пальцем серебристую змейку, свернувшуюся в форме буквы «S».
Он почти помнил, как когда-то сделал его. Точнее, он сделал два. Второй, точно такой же, только со львом на крышке, он подарил Зару, а этот носил сам.
Он почти помнил, как однажды на охоте они нашли в лесу насмерть перепуганную девушку из шотландской деревушки. К тому моменту она пряталась в чаще уже несколько дней, была истощена и почти не сопротивлялась, когда они решили отвезти ее в замок.
Девушка оказалась сильной колдуньей, родившейся в семье простецов. Долгое время ее родителям удавалось успешно скрывать необычные способности дочери, но недавно ей исполнилось пятнадцать, и магия вдруг начала вырываться из-под контроля. А несколько дней назад ее жених, деревенский мясник, во время ссоры попытался ударить ее, и у нее случился стихийный выброс, который видело пол деревни. Разумеется, крестьяне мгновенно объявили ее ведьмой и попытались схватить, но девушке удалось сбежать в лес, и теперь она была в полном отчаянии, потому что вернуться в родную деревню для нее — равносильно самоубийству, а куда еще ей идти, она не знала.
Он почти помнил, как она плакала, рассказывая свою историю, а у него в голове крутилась мысль о том, что молодых волшебников необходимо обучать, особенно тех, кто родился в семьях простецов.
Он почти помнил, как радостно засветились глаза девушки, когда он предложил ей стать его ученицей. Как выяснилось позже, у нее и самой был настоящий дар учителя.
Девушку звали Хельгой.
Гарри поднял голову и посмотрел прямо перед собой, так крепко сжав в ладони медальон, что онемели пальцы. В мозгу яркими вспышками мелькали обрывки своей-чужой жизни.
Охота с братьями, солнечный весенний день, праздничный обед по случаю помолвки Давины… Просторный обеденный зал, укоризненный взгляд отца, черноволосый юноша с надменными холодными глазами…
Теплая осень, золотисто-красный ковер опавших листьев, впервые сломленное сопротивление тонких губ… Блестящие пряди черных волос под пальцами, горячее дыхание на коже, пьянящее ощущение запредельного счастья внутри…
Первое совместное утро, первый живой взгляд темных глаз, первое хриплое «Рик»…
Рик.
Виски будто сжало стальным обручем. Цепочка медальона до боли впилась в ладонь. Где-то далеко в прошлом сверкнул ослепительной вспышкой фамильный меч.