В том, как он притронулся к моей груди, была грубоватая осторожность, словно он испытывал благоговение перед моей женственностью. Я прерывисто вздохнула, когда его пальцы коснулись сосков.
Но Дик внезапно убрал руки.
— Гони-ка меня отсюда, пока соседи не начали сплетничать, — пошутил он. — Запри дверь, дорогая. Спокойной ночи.
Утром я проснулась от звука выезжающей из гаража машины — черного длинного лимузина, доставившего два дня назад на виллу Лизу Корелли. Значит, Лиза, сопровождаемая медсестрой и шофером, возвращается в Рим. Дик сотворил чудо. Фильм будет закончен с минимальной потерей времени. В прекрасном настроении я оделась, стараясь не беспокоить больную руку, и спустилась вниз, на террасу. Элен, естественно, еще спала. Маделин уже стучала на машинке. Пришла Джанин, чтобы спросить, что я буду есть на завтрак. Может ли горничная по моему лицу определить, что я сегодня чувствую? Ведь от меня, наверное, исходит сияние.
Джанин отправилась на кухню за моим завтраком. Я откинулась в кресле, голова кружилась от счастья. Вчерашний вечер действительно был, мне ничего не приснилось, напомнила я себе. Пока не пройдет месяц, мы никому ничего не скажем, даже Дирдре. Элен тоже ничего не должна знать. Дик не жалел для матери денег, но он никак не мог простить ее за то, что она бросила его в детстве. Может быть, наша свадьба сблизит их?
Я кончила завтракать и уже собралась уходить к себе в комнату, как заметила подъезжающую к вилле машину и наклонилась, чтобы посмотреть, кто сидит за рулем.
Дик!
Машина исчезла в гараже. Дик сегодня рано встал, подумала я с новым для меня собственническим чувством. Как бы он понравился тете Лотти!
Через несколько минут Дик приблизился к террасе с широкой ухмылкой на лице.
— Надо было встретиться с одним парнем в Женеве. — Он сел напротив меня и полез за чем-то в карман. — Заодно купил тебе безделушку.
— Мне — подарок?
— Чтобы не забывала обо мне, а то кто тебя знает! — пошутил он, протягивая мне небольшую коробочку.
Я открыла ее, достала оттуда изящное рубиновое сердечко на золотой цепочке.
— Нравится? — спросил он. — Я отдаю тебе мое сердце, детка. — Он говорил шутливо, но глаза были серьезными.
— Дик, какая прелесть! — Я счастливо подняла на него глаза и потянулась было, чтобы поцеловать, но замерла на полдороге, сообразив, что Маделин может увидеть нас из окна. По довольному блеску в глазах Дика я поняла, что он прочитал мои мысли.
— Я рад, что тебе понравилось, — сказал он. — Можешь сказать, что купила его в магазине подарков еще дома. — Он наклонился, чтобы помочь мне застегнуть цепочку.
— Вот как я буду носить твой кулон. Пусть это будет нашей тайной, — решила я, опуская сердечко за ворот платья и пряча цепочку под воротником. — Дик, это так мило с твоей стороны.
— Вот если бы журналисты светской хроники проведали! — засмеялся он. — Вечный холостяк Дик Рэнсом покупает кулон в виде сердца своей любимой девушке.
— Никто не узнает об этом, — убежденно сказала я, прижимая кулон ладонью.
— Верно. — Дик внезапно стал серьезным. — Мы станем жить совсем по-другому. К концу лета я отдам бразды правления в надежные руки, а мы вернемся в Нью-Йорк. Продадим виллу, возможно взамен купим маленькую. Знаешь, такой домик комнат на десять, не больше.
Я откинулась в кресле, с замиранием сердца слушая, как Дик планирует нашу дальнейшую жизнь. Но тут Дик нахмурился и, взглянув на часы, заявил, что ему надо позвонить. Он быстро сжал мою руку и ушел.
Обедал Дик у себя в комнате. Маделин присоединилась ко мне и Элен в маленькой столовой. Женщины оживленно беседовали, я же старалась не открывать рта из страха преждевременно выдать нашу тайну. Они очень удивятся, чувствовала я, ведь все произошло так быстро! Но мы-то знали, что поступаем правильно.
Элен велела Фредерику подогнать серый «ролле» и уговорила меня поехать с ней и посмотреть окрестности. Она была более задумчивой, чем обычно. Я подозревала, что ей хочется поговорить о чем-то, но о чем именно, не догадывалась.
Мы остановились, чтобы выпить чаю в маленькой придорожной гостинице, и тут Элен прорвало.
— Лори, я бы не стала с тобой об этом говорить, но я к тебе так привязалась, — начала она со свойственной ей драматичностью. — Я знаю, тебе нравится Дик. Дорогая, пожалуйста, ничего не говори. Редкой девушке он не понравится. Бедняжка Маделин влюблена в него по уши. Дик — человек просто замечательный, но он не способен отнестись серьезно ни к одной женщине. Дамы чересчур избаловали его — с той поры, как он поселился в Европе, за ним постоянно охотится какая-нибудь красотка. Дорогая, я не хочу, чтобы ты страдала.