В последний раз.
Санни закрывает глаза и стреляет в лоб.
Чтобы наверняка.
Чтобы он не страдал.
Чтобы…
Санни подбегает и падает к телу, еще не успевшему озарить мир последней оранжевой вспышкой. Она срывается на крик, окончательно ломающий все в ее душе, на плач, от которого сводит легкие и сердце. Она касается застывшей груди Эверетта, не готовая прощаться с ним. Не готовая существовать дальше. Не готовая дышать, не готовая жить в мире, где нет их.
Санни прижимается лбом к его замершему сердцу и закрывает глаза, надеясь больше никогда их не открывать.
— But I can't help falling in love with you5.
Играет их любимая песня, вырисовывая в снах невиданные пейзажи тех мест, где они вместе, счастливы, живут и смеются. Шелестят шторы, и прохлада вместе с ветром попадает в спальню. Шуршат простыни, и щекотливое касание приятной мягкой ткани вынуждают Санни проснуться. Улыбнуться, потянуться в постели и лишь после — посмотреть на мир вокруг.
С нее спадает пелена дремы, когда она видит потолок, залитый светом закатного солнца. Апельсиновые шторы, простыни цвета манго, морковные обои. Все пространство состоит из оранжевых оттенков, где-то более светлых, где-то более насыщенных и темных. Какие-то из них радуют взгляд, а какие-то настораживают и заставляют усомниться в дизайнерском вкусе и выборе.
Санни неоднозначно хмыкает и решает осмотреться. Спросонья она не узнает эту комнату, но та определенно ей нравится. Как и мягкая постель на плетеных ножках, плетеное кресло в углу комнаты. Ковер из старых футболок под ногами. Широкий рабочий стол, на котором лежит ее фотоаппарат и разбросаны карточки к нему. Деревянные шкафы и полки, заставленные сувенирами, рисунками в рамках и фотографиями.
Все это вызывает умилительный трепет в душе.
Кроме…
Пустого, пусть все еще и теплого места на кровати. Совсем рядом с ней. Санни перекатывается на ту подушку и вдыхает аромат, который остался на ткани. Пахнет Эвереттом. Пахнет домом и любовью.
Санни улыбается. Эти духи она подарила… на Рождество? Кажется. Сейчас ей точно не вспомнить этого, да и нужны ли воспоминания о прошедших годах прямо сейчас?
— Shall I stay, would it be a sin?..
Санни тянет руки в сторону, разминает затекшую шею и спину. Все тело хрустит, но на удивление ничего не болит. Она чувствует легкость в теле и радуется ей. Ничего другого не нужно, ведь на душе так хорошо. Так спокойно, так невозмутимо. Хочется верить в чудеса, смеяться и не думать ни о чем. Хотя, может, стоило бы задуматься о еде. Желудок поднывает, призывая Санни встать с постели.
На прикроватной тумбочке она находит стакан с водой и записку, заботливо прикрепленную к стеклу:
«Ты уснула после нашего обеденного разговора. Я не стал будить тебя, приготовил ужин и оставил его на столе. Разогрей и поешь, пожалуйста. В последнее время ты выглядишь не здорово, так что отдыхай, моя солнечная. Детей отвел в секции, заберем их вместе после прогулки. Я буду ждать у моря.
Твой навечно,
Эверетт»
Читая аккуратно выведенные слова, Санни не может не нарадоваться. Все же он — ее человек, несмотря ни на что. И она его часть, часть жизни, сердце и рая. По пути на кухню Санни встречает коллекцию пластинок, любуется ей пару мгновений и замечает рукодельные витражные абажуры на светильниках. Пыль бы протереть, и они будут как новые. Как в тот день, когда они сделали их всей семьей.
— Darling so it goes, some things are meant to be.
На столе, возле которого стоят пять стульев — два больших, взрослых, и три маленьких, Санни видит несколько тарелок, накрытых клошером. Под ними — ее любимая еда. Стейки, овощи на пару и брусничный соус. Перекусив, она идет одеваться. Море холодное, у моря ветрено. Нужно утеплиться, чтобы не заболеть. Накинув кофту, Санни в последний раз смотрит на себя в зеркало. И вновь ее лицо озаряется улыбкой, светящейся ярче солнца.
Спустившись в метро, пройдя немного по перрону, она осознает, что уже привыкла ко всему оранжевому в этом мире. К этому легко привыкнуть, как и к отсутствию людей. Вагон едет сам, без чьей-либо помощи. Санни невероятно быстро добирается до набережной, отдаленно напоминающей ту, о которой рассказывал Эверетт. Из его детства, далекую-далекую, но самую прекрасную на Земле.
Да и весь этот мир кажется одновременно знакомым и нет.
Она быстро сбегает по ступенькам до пляжа с теплым оранжевым песком и таким же оранжевым морем. Не сразу ей удается заметить Эверетта — он стоит вдали от лестниц, там, где разбиваются гребни волн и буруны скользят… Потерянный. Одинокий. Сам на себя не похож, будто устал от всего. Будто его захватила невидимая для этого мира тревога, и он ей отдается без остатка.