Подойдя ближе, я пыталась пролезть среди людей, чтобы увидеть, что там происходит, но меня оттесняли в сторону. А потом, одна из соседок схватила меня в охапку с криком:
- Детей отсюда убрать! Возьмите ее брата и унесите отсюда!
Меня передали в заботливые руки маминой подруги тети Светы и она понесла меня в сторону машины, в которую усаживали детей греться. Что-то шепнув тете Жене, она запихнула меня в машину, следом усадили брата и закрыли двери, заблокировав их с ключа. Тетя Женя бросилась к толпе и пробралась к центру пропав из вида. Семеро детей сидели в машине тихо как мышки, казалось, что даже не дышали. Никому не хотелось говорить или играть. Все понимали серьезность происходящего – такого землетрясения на нашей памяти еще не было.
Не знаю сколько прошло времени, несколько минут или полчаса, как появился папа. Он открыл машину и дал нам с братом одежду – колготки, штаны, кофты, куртки и ботинки, и закрыл двери опять.
Люди переместились на детскую площадку, где зажгли несколько костров. Кто-то ставил палатку, кто-то разбирал деревянные заборчики и качели детской площадки. Предстояла ночь на улице, и все к ней усиленно готовились, вынеся из квартир одеяла, подушки, матрасы, палатки – все что могло помочь согреться осенней ночью.
Завыли собаки и из дома стали выбегать соседи, которые еще собирали вещи дома. Через несколько мгновений земля снова встала на дыбы, и встряхнула дом изо всех сил. Машина, в которой мы сидели, раскачивалась все сильнее, словно лодка вовремя шторма на море. Нас начало мутить, но все сдерживали свою морскую болезнь. Невольно вцепившись в спинку переднего кресла автомобиля, я посмотрела на свой дом – он трясся и раскачивался, теряя свою геометрию и восстанавливая ее в резонансе с землей. Сравнить можно было с трясущимся желе, но из бетонных плит и окон, последние стекла которых лопались и осыпались на землю мерцающим в свете костров звездопадом.
Как только толчки прошли, мы стали стучать в двери и окна, самый старший из нас, сидевший на переднем сидении Вова стал сигналить, чтобы привлечь внимание взрослых. Еще один толчок в машине мы бы не выдержали, слишком сильно она раскачивается.
Нас открыли и выпустили, после чего пригласили к одному из костров. Взрослые снова разбрелись по своим квартирам, и только небольшая группа людей, к которой примкнул и наш папа – располагалась возле одного из костров, почти не двигаясь. Я рванула к папе и остановилась как вкопанная на полпути.
- Вова! – слышался хриплый надрывный крик, но слишком тихий, как будто кричали в пол силы. – Позаботься о детях! Вова!
Это голос моей мамы, хоть и почти не узнаваемый из-за хрипоты, но такой родной. Там мама!
Я бросилась вперед, но меня перехватили руки тети Светы:
- Не ходи туда, Аня! Не надо…
- Там мама!
- НЕ ходи. Иди к брату.
- Но мама…
Она присела напротив меня:
- Аня, послушай меня. – Тихим, но очень серьезным голосом сказала она, глядя мне прямо в глаза, с какой-то не понятной мне тоской. – Девочка, не надо туда идти. Мама скоро придет к вам с братом, но сейчас туда идти не нужно. – ее голос сорвался и она прижав меня к себе, зашептала горячо – Все будет хорошо, только потерпи! НЕ ходи туда. Все будет хорошо!
Мои глаза защипало:
- Я хочу увидеть маму – повторяя шепот тети Светы ответила я.
- Я знаю, маленькая! Знаю! Но потерпи. Иди к брату. – и отпустив подтолкнула меня в другую сторону, к костру возле которого сидели на бревнах укрытые одеялами дети.
- Хорошо. – кивнула я, и не успев сделать и одного шага резко обернулась на крик мамы:
- Больно, Вова! Как же больно! Только о детях позаботься! Слышишь! Больно!
В этот миг взрослые возле костра расступились и образовалась небольшое пространство, которое позволило увидеть мне то, что я не должна была видеть.
Возле костра, на расстеленных одеялах, вся в крови лежала моя мама. Ее сине-фиолетовые ноги были неестественно выгнуты, вокруг них на одеялах расплылись красные разводы. В свете костра, она показалась мне неестественно бледной, волосы разметались в разные стороны, глаза блестели как в лихорадке. На единственный миг она повернула в мою сторону голову и наши взгляды встретились, она улыбнулась мне самой очаровательной и самой родной улыбкой на свете. Я улыбнулась в ответ и протянула к ней руку, намереваясь подойти…
Но меня опять перехватили. Кто-то схватил в охапку закутывая в одеяло, и понес прочь от мамы. Единственное, что я поняла в тот момент, что маме было больно и она видимо поранилась при первых толчках. Но ведь мне сказали, что все будет хорошо, значит все будет хорошо! Только бы землетрясение закончилось.