Джордж Эдуард Челленджер.»
Вполне понятно, что по прибытии на станцию Сторрингтон, к северному подножью Южного Даунса, я был крайне взволнован. Нас ожидал видавший виды «Воксхолл-30»; на нем мы проехали шесть-семь миль, трясясь по каким-то проселкам и тайным тропам. Несмотря на свою кажущуюся заброшенность, они были глубоко изборождены колеями и носили следы оживленного движения. Лежавший в траве сломанный грузовик, попавшийся нам по пути, свидетельствовал о том, что дорога эта стала тяжелым испытанием не только для нас. Однажды из-за куста утесника показались части какого-то заржавевшего механизма, похожие на клапаны и поршень гидравлического насоса.
— Это все Челленджер, — ухмыльнулся Мелоун. — Говорят, машина на одну десятую дюйма оказалась больше необходимого размера, и он просто выкинул ее на обочину.
— И ему, конечно же, был предъявлен иск.
— Иск? Милый мой, да нам можно держать здесь собственный суд. Дел наберется столько, что судья целый год будет над ними корпеть. И правительство, кстати, тоже. Старому черту на всех наплевать. Король против Джорджа Челленджера и Джордж Челленджер против короля — ну и насутяжничаются же они. Вот мы и приехали. Все в порядке, Дженкинс, можете нас впустить.
В автомобиль заглядывал здоровенный детина с заметно изуродованным ухом; лицо его выражало подозрительность. Узнав моего спутника, он успокоился и отдал честь.
— Порядок, мистер Мелоун. А я, было, подумал, что это «Ассошиэйтед пресс. из Америки.
— Так это они сейчас у нас на хвосте?
— Сегодня они, а вчера — «Таймс». Околачиваются тут! Вот, полюбуйтесь, — он указал на крошечную точку, где-то на горизонте. — Видите отблеск? Это телескоп чикагской «Дейли ньюс». Да они теперь буквально охотятся за нами. Однажды я видел, как они сгрудились, словно стая ворон, там у Бикона.
— Бедная пресс-команда! — сказал Мелоун, когда мы проходили через калитку в ощетинившейся колючей проволокой неприступной ограде. — Я сам из их числа, поэтому представляю, каково им сейчас.
Тут мы услышали позади жалобное блеяние:
— Мелоун! Тэд Мелоун!
Блеяние исходило от маленького толстячка, который только что подъехал на велосипеде и теперь тщетно пытался вырваться из мощных объятий привратника.
— Отпустите меня! — шипел он. — Уберите руки! Мелоун, ну скажи ты этой проклятой горилле!
— Отпустите его, Дженкинс! Это мой друг, — крикнул Мелоун. — Ну, старина, в чем дело? Чего ты здесь потерял? Твое место на Флит-стрит, а не в этом медвежьем углу.
— Сам знаешь, чего, — сказал наш газетчик. — У меня задание написать репортаж о Хенгист-Дауне, без него мне лучше не возвращаться.
— Очень сожалею, Рой, но тебе здесь ничего не светит. Придется остаться по ту сторону забора. Если тебя это не устраивает, обратись к профессору и попроси разрешения на осмотр объекта.
— Я уже просил, — сказал журналист уныло. — Сегодня утром.
— Ну и что он сказал?
— Сказал, что выбросит меня в окно.
Мелоун засмеялся:
— А ты что?
— А я ему: «У вас что, дверь сломана?. — и шасть в нее, чтобы показать, что с ней все в порядке. Не было времени спорить. Я просто взял и ушел. Ну и дружки у тебя, Мелоун, — тот бородатый ассирийский бык в Лондоне, здесь — этот головорез, который только что испортил мой новый целлулоидный воротничок…
— Боюсь все-таки, что ничем не смогу помочь, Рой, тут я бессилен. На Флит-стрит говорят, что тебя еще никогда не били, но сейчас ты очень рискуешь. Возвращайся в редакцию и подожди пару дней, а я, как только старик позволит, дам тебе всю информацию.
— Так что, нет никакого шанса войти?
— Ни малейшего.
— А если — «плата по договоренности»?
— Ты бы лучше думал, что говоришь.
— Я слышал, это будет кратчайший путь в Новую Зеландию.
— Это будет кратчайший путь в больницу, если ты еще станешь здесь ошиваться, Рой. А теперь прощай, у нас дела.
— Это Рой Перкинс, военный корреспондент, — объяснил Мелоун, когда мы шли по двору. — Теперь репутация у него испорчена: ведь он всегда считался непревзойденным. Ему помогает пухленькое наивное личико. Когда-то мы работали вместе. А вот там — он указал на группу деревенского вида построек с красными крышами, — живут рабочие — отличные, специально отобранные мастера; они получают здесь гораздо больше среднего заработка. Для этого им приходится быть холостяками, трезвенниками и притом уметь хранить тайну. Не думаю, что до сих пор через них просочилась хоть какая-нибудь информация. Вот их футбольное поле, а домик неподалеку — библиотека и клуб. Старик — прекрасный организатор, уж поверь мне. А вот и мистер Барфорт, главный инженер.
Перед нами стоял высокий худой человек с грустными глазами, лицо его выражало крайнее беспокойство.