— Очевидно, вы и есть инженер по артезианским скважинам? — мрачно спросил он. — Я ждал вас. Рад, что вы уже здесь, потому что, скажу откровенно, высочайшая ответственность порученного дела действует мне на нервы. Мы работаем не покладая рук, и никогда не угадаешь заранее, что нас ждет дальше: внезапно хлынувший меловой поток, пласт угля, струя нефти или языки адского пламени. Мы свое дело сделали, теперь ваша очередь — свести воедино все накопленные факты.
— Там внизу очень жарко?
— Жарко, это уж точно. Но при таком атмосферном давлении и ограниченном пространстве иначе и быть не может. Конечно, вентиляция отвратительная. Мы накачиваем воздух вниз, но два часа — это предел человеческих возможностей, хотя там и работают только добровольцы. Вчера сам профессор спускался вниз и остался весьма доволен. Но давайте сначала вместе пообедаем, а потом уж вы сами все увидите. После поспешной и скудной трапезы главный инженер с трогательным усердием показал нам оборудование машинного отделения и отработавшие агрегаты всевозможного назначения, грудой валявшиеся прямо на траве. С одной стороны стояла огромная гидравлическая черпалка Эррола, теперь демонтированная, первой начинавшая землеройные работы. Рядом виднелась машина, от которой тянулся длинный стальной трос; на нем были закреплены скипы, поднимавшие на поверхность породу со дна шахты. В машинном отделении работало несколько мощных турбин Эшера-Висса, вращавшихся со скоростью 140 оборотов в минуту и управлявших гидравлическими аккумуляторами, которые создавали давление в тысячу четыреста фунтов на квадратный дюйм. По трехдюймовым трубам оно передавалось в шахту и приводило в движение четыре перфоратора с полыми насадками брандтовского типа. К зданию машинного отделения примыкала электростанция, снабжавшая энергией огромную осветительную установку. Рядом была установлена еще одна турбина, мощностью двести лошадиных сил, которая вращала десятифутовый вентилятор, через двенадцатидюймовую трубу нагнетавший воздух на самое дно шахты. Демонстрация всех этих новшеств сопровождалась пространными комментариями главного инженера, который был весьма горд своими познаниями в технике и до смерти утомил меня разного рода техническими подробностями, что и побуждает меня, в свою очередь, отыграться на читателе. Тут, к счастью, нас перебил шум мотора, и я увидел свой трехтонный «Лейланд», который, покачиваясь, полз по траве, до отказа набитый трубами и инструментом. В кабине ехали мой десятник Питерс и его помощник с чумазой физиономией. Оба они сразу же принялись разгружать машину, а мы с главным инженером и Мелоуном направились к шахте.
Объект поразил меня масштабами строительства, гораздо большими, чем я ожидал. Тысячи тонн вынутого грунта были уложены вокруг устья шахты в виде гигантской подковы, образовавшей довольно высокий холм. У подножия подковы, состоявшей из мела, глины, угля и гранита, высился частокол железных стоек и дисков, к которым тянулись щупальца насосов и тросы подъемников. Все эти стойки и опоры соединялись с кирпичным зданием машинного отделения, замыкавшим концы подковы. Внизу лежало устье шахты — огромное зияющее отверстие тридцати-сорока футов в диаметре, выложенное кирпичом и местами забетонированное. Вытянув шею, я заглянул в эту пугающую бездну, которая, как меня уверяли, имела около восьми миль в глубину, и у меня закружилась голова, когда я представил, что она в себе таит. Солнечный луч по диагонали проникал в жерло, но я видел лишь несколько сот ярдов стены из грязно-белого мела, укрепленной в слабых местах кирпичной кладкой. Глядя вниз, я заметил где-то далеко-далеко в темноте крошечный лучик света, еле различимую точку, ярко выделявшуюся на черном фоне.
— Что это за свет? — спросил я.
Мелоун перегнулся через парапет рядом со мной.
— Это поднимается одна из клетей, — ответил он — Не правда ли, любопытно? Она сейчас в миле от нас, а может, и дальше, а едва уловимый свет исходит от мощной дуговой лампы. Клеть движется быстро и будет здесь через несколько минут.
Крошечный огонек рос на глазах, пока не залил серебристым сиянием весь видимый участок шахты, так что мне пришлось отвести глаза от его слепящего блеска. Мгновение спустя железная клеть остановилась на специальной площадке, из нее буквально выползли четыре человека и побрели к выходу.
— Почти вся смена, — сказал Мелоун. — Шутка ли — проработать два часа на такой глубине. Ну, кое-что из твоего оборудования уже можно монтировать. Думаю, сейчас стоит спуститься вниз. Тогда ты сам сможешь оценить обстановку.
У машинного отделения была небольшая пристройка, куда он и провел меня. На стене висело несколько довольно просторных костюмов, сшитых из тончайшей шелковой материи. По примеру Мелоуна я разделся и облачился в один из них; на ноги надел легкие туфли на резиновой подошве. Мелоун, который переоделся быстрее, первым вышел из раздевалки. Через секунду послышался такой шум, словно сцепилась целая свора собак, и, выскочив на улицу, я увидел, как мой друг катается по земле в обнимку с чумазым рабочим, который сопровождал мое оборудование. Мелоун явно пытался вырвать у него из рук какой-то предмет, но тот судорожно вцепился в него. Мелоун, который оказался намного сильнее, в конце концов все же завладел предметом и, бросив его на землю, топтал ногами до тех пор, пока он не разлетелся на куски. Только тогда я понял, что это был фотоаппарат. Мой работник уныло поднялся с земли.
— Чтоб ты сдох, Мелоун, — сказал он. — Совсем новый аппарат, и стоит десять гиней!
— Ничем не могу помочь, Рой. Вижу — ты собираешься фотографировать, что мне еще оставалось делать?
— Как, черт побери, вам удалось заделаться ко мне в помощники? — закричал я, горя праведным гневом.
Ловкач ухмыльнулся и подмигнул:
— Есть способы. Но ваш десятник ни при чем. Я просто поменялся одеждой с его напарником, вот так и пробрался внутрь.
— А теперь постарайся точно так же выбраться наружу, — сказал Мелоун. — Нет смысла препираться, Рой. Твое счастье, что здесь нет Челленджера, а то он спустил бы на тебя собак. Я и сам бывал в переделках, поэтому не буду к тебе слишком суров, но на будущее учти: лучше тебе сюда не соваться! А ну, проваливай отсюда!