Его лицо вновь оказалось очень близко от ее раскрасневшегося личика. Снейп ласково провел тыльной стороной кисти по румяной щеке, мягким поцелуем коснулся искусанных губ и выдохнул прямо в жаркий девичий рот:
— Скажи, — легкое касание влажных губ к уголку девичьих уст, — скажи, о чем ты меня просишь? — кончик большого пальца надавил на узкий вход, еще больше раззадоривая. — Чего хочешь? — там и не достигнув необходимой пылающему телу глубины, он дразняще скользнул вверх, задевая разрывающуюся от возбуждения горошинку клитора.
Внизу живота все тянуло, твердый член, казалось, сейчас лопнет от напряжения или прорвет сдерживающую его ткань, но Северус всеми силами старался об этом не думать. Состояние партнерши важнее. Он-то в любом случае получит удовольствие, а вот ее нужно хорошенько подготовить.
Обвив тонкими руками мужскую шею, зарываясь пальчиками в его волосы, будто боясь, что сейчас он может куда-то исчезнуть, Грейнджер протяжно застонала, пытаясь высказать то, о чем нестерпимо молила ее женская сущность:
— Я… я… — слова никак не хотели складываться в предложения. — Я… — зажмурившись, Гермиона тихо всхлипнула от переполняющих ее эмоций.
— Скажи… ну же… — мужская ладонь плашмя накрыла влажный бутон нежной плоти, замирая… ожидая ее слов.
— Северус, — длинные ресницы взметнулись вверх. Карие омуты, застланные пеленой слез из-за невыносимого возбуждения распахнулись, пристально вглядываясь в угольные глаза, на дне которых так и резвились игривые бесенята, жаждущие услышать ответ на поставленный вопрос, — пожалуйста, займись со мной… любовью, — белоснежные зубки слегка прикусили пухлую губу, будто пытаясь предупредить хозяйку о роковой ошибке, но все же это слово слетело с ее языка.
Антрацитовые глаза удивленно расширились, между черных бровей залегла складка, вмиг придающая лицу хмурое выражение. Снейп пристально вглядывался в ее лицо, пытаясь найти ответы на сотню вопросов, нестройным вихрем пронесшиеся в его голове.
А Гермиона вдруг осознала, что именно она произнесла. Хотелось обхватить виски ладонями и громко заорать: да что она несет? Какая любовь? В подобной ситуации мужчина хочет услышать совсем другие слова. Он же хотел знать, что она орет и стонет под ним, желая, чтобы он грубо овладел ею, взял… оттрахал, в конце концов! А не эти розовые сопли, от которых тут же перехочется иметь дело с сентиментальной девчонкой!
Почувствовав, как слезы обиды и разочарования нестерпимо жгут глаза, Гермиона отвернулась от пытливого взгляда, пытаясь укрыться за каштановой завесой. Теперь, как и любой уважающий себя мужчина, желающий просто развлечься, а не получить кучу неприятностей после связи с подобными идиотками, он сбежит. И поступит правильно. Пусть уходит. Она сама все испортила. Всхлип разочарования так и не нарушил идеальную тишину комнаты.
Гермиона попыталась убрать ноги с подлокотников, свести вместе коленки, только чтобы перестать чувствовать себя такой беззащитной, оголенной, такой… уязвимой, но тяжелое мужское тело с силой вдавило ее в кресло, не позволяя совершить лишних движений.
Длинные пальцы перехватили девичий подбородок и настойчиво повели ее личико в бок, открывая своему страстному, с искрами нежности и похоти взгляду. Его губы замерли в миллиметре от ее, их напряженное дыхание сплелось воедино, и, опалив влажным жаром милое личико, Снейп тихо заговорил:
— О, я буду тебя любить, - бархатистые нотки его глубокого, низкого голоса оплетали, заворачивали в тугой кокон новой волны желания, — горячо, — теплое дыхание скользнуло по вспотевшей шее, — страстно, — острые зубы прихватили девичью губу, — влажно, — язык тут же прошелся успокаивающей лаской по саднящему от мимолетной грубости местечку, — так, как ты захочешь, — последние слова он произнес на грани слышимости.
Девичьи руки пробрались под хлопковую ткань белоснежной рубашки, обнимая крепкую поясницу, прижимая к себе, ощущая раскрытой, незащищенной женственностью грубую материю его брюк, холод металлической пряжки и упругую эрекцию. С тихим стоном Гермиона скользнула ладонями по немного впалому животу и с придыханием ухватилась за кожаный ремень. Мужские руки метнулись туда же. Совместными усилиями, то и дело пересекаясь пальцами, оцарапывая друг друга ногтями и металлом звенящей пряжки, одновременно мешая и помогая, они справились с ремнем, ширинкой и кнопкой. Подцепив и пояс ослабевших брюк, и резинку боксеров, Грейнджер рванула вниз последнюю преграду на пути их жаркого слияния, выпуская на волю ноющий от предвкушения, торчащий колом член. Мягкая ладошка обхватила упругую, исчерченную набухшими венками плоть, поглаживая, дразня…
Но Северус был уже и так на пределе.
С животным рыком мужчина грубо скинул с себя ласковые пальцы. Его руки нырнули под распахнутые девичьи бедра и, обхватив их двумя ладонями, рванули девушку вниз, заставляя еще немного подвинуть на край. Упершись ладонью в мягкое сиденье на уровне плоского животика и обхватив рукой свою подрагивающую от желания плоть, Северус одним уверенным, яростным толчком проник в уже слегка покрасневшую от предварительных ласк дырочку, наполовину вгоняя член во влажное, хорошо подготовленное лоно.
Напряженный, пропитанный страстью и похотью воздух гостиной сотрясся от громкого стона-вскрика из-за такого непредсказуемого начала и приглушенного, хриплого рыка у самого основания девичьей шеи.
Уткнувшись носом в неглубокую впадинку над хрупкой, выглядывающей из-под белоснежного мехового отворота ключицей, Северус пытался совладать с яркими фейерверками в своем сознании, вспыхнувшими от одного только ощущения бархатистых, невероятно влажных стенок, туго, идеально сомкнувшихся вокруг его члена.
— Твою мать, Гермиона, — теряя последние крупицы природной холодности, шумно выдохнул Снейп, до предела вгоняя свой орган в податливое лоно, со звонким хлопком шлепнув узким тазом по распахнутым в немом приглашении бедрам, срывая с мягких губ еще один восторженный вскрик, — ощущение заполненности было нестерпимо сказочным. Твердый член, как смазанный поршень, скользил вперед-назад в жаркой влажности, наращивая темп с каждым новым чувственным толчком. Северус начал осыпать рваными поцелуями напряженную шею, в коротких перерывах между прикосновениями выдыхая восхищенные признания, — Ты такая узенькая, такая влажная, такая податливая, такая… потрясающая, поразительная Снегурочка.
Грейнджер с томными стонами подавалась навстречу каждому толчку, пытаясь сделать их контакт еще глубже, насыщеннее, упоительнее. Она цеплялась за ворот расстегнутой мужской рубашки, сжимала крепкие плечи через тонкую ткань, то и дело скользила длинными ноготками по крепким бокам, пробиралась к напряженной мужской спине, оставляя после своих прикосновений восемь ярких полос-отметин охватившей их страсти и желания.
По-прежнему упираясь одной ладонью в сиденье, не переставая ритмично двигаться, Снейп прошелся второй рукой по подрагивающим в такт толчкам бедрам, пробежался по тонкой талии и с жадностью накрыл ладонью набухшую грудь, мягко колышущуюся в прорези расстегнутого платья.
Зажмурившись и томно выдохнув, Гермиона взметнула руками вверх и ухватилась за мягкую спинку, впиваясь ногтями в плотную обивку.
Дыхание сбилось, и Снейп заворожено наблюдал, как острый кончик розового языка прошелся по верхней губе, смачивая ее слюной, как нижняя губа накрыла верхнюю и тут же соскользнула вниз, оказываясь в белоснежном плену ровного ряда зубов. И от этой чувственной, упоительной картины ему окончательно сорвало крышу. Просунув руку ей под голову, Северус грубо ухватился своими длинными пальцами за слегка увлажнившиеся прядки каштановых волос, с силой дергая, вынуждая Гермиону запрокинуть голову. Не понимая, в чем причина такой необузданности, Грейнджер раскрыла глаза и вздрогнула от того нескрываемого желания, которое плескалось в угольной бездне. От этого взгляда волна паники, смешанной с собственной страстью пробежалась сотнями мурашек по разгоряченному телу.