На ее картинке льет сильный дождь, небо темное и грозовое, хотя обычно Иззи рисует солнце — желтое и лучистое, но ресницы у меня, по крайней мере, накрашены и тушь не течет, когда я внимательно вглядываюсь в него. Картинка может называться «Мамина жизнь настолько паршивая, что даже в ее день рождения идет дождь», но я предпочитаю другое название — «Позитивная мама, довольная жизнью в любую погоду». И, раз такое дело, моя установка «все отлично!», должно быть, работает, и это невероятно, потому что на душе у меня скребут кошки. Я перебралась бы в бывшую комнату Спенсера, но боюсь вызвать шквал каверзных вопросов у Иззи, и потому по-прежнему сплю с Энди.
Иззи убегает переодеться для школы — что касается сборов, тут она категорически отказывается от моей помощи, — и Энди дарит мне колье из молочно-голубых камней на изящной серебряной цепочке. «Спасибо», — говорю я, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Не плачь, не плачь, не плачь. Еще есть флакон моих любимых духов с запахом инжира и хорошая подборка интересных книг.
Он действительно расстарался и точно хотел порадовать, но выходит иначе — меня охватывает такая печаль, что я едва сдерживаюсь. «С днем рождения, дорогая», — говорит он, доливая кофе мне в чашку, точно услужливый эльф. Наконец Энди отчаливает на работу, а мы с Иззи отправляемся в школу.
Хотя Спенсер никогда не удосуживается бросить открытку в почтовый ящик, он звонит в обед и клятвенно обещает скоро приехать. Нередко эти заверения оказываются впустую, и я даже надеюсь, что сегодняшнее — из этого разряда. Иззи может не замечать возникшего между нами напряжения, но сын точно уловит неладное.
— Какие планы на вечер? — интересуется он.
— Папа забронировал столик, — отвечаю я. — Не знаю, куда мы идем. Это сюрприз.
— Вау, класс! Наверное, в какое-нибудь крутое местечко?
— Надеюсь, что не в «Пицца Хат».
Сын хихикает, и, когда разговор окончен, мне приходит в голову, что дело не в том, что Энди забронировал столик, а в том, что он также позаботился о няне. Ему пришлось узнать у меня ее номер. И он обо всем договорился — впервые, на моей памяти.
Ресторан, как выясняется, — прелестное местечко, где подают морепродукты, что в обычной ситуации меня очень порадовало бы. Но сейчас я понимаю, что мы оба притворяемся, будто это обычный день рождения и все прекрасно, что мы счастливы и по-прежнему очень любим друг друга. Я охотно ковыряюсь всеми этими щипчиками и вилочками, притворяюсь, что ракообразные за астрономическую цену с их бледным мясом мне очень по вкусу, и замечаю, как у Энди бледнеет физиономия при виде счета.
Позже, когда уходит няня, он лезет ко мне с поцелуями и ласками и осыпает комплиментами по поводу моего тела, лица и красиво вышитой комбинации, подаренной Пенни. Трудно поверить, что до того как все это случилось, секс со мной был для него повинностью, типа уборки общественной территории (в которой мы, как сознательные граждане, всегда принимаем участие). И у меня даже складывалось впечатление, что уборка, пожалуй, ему больше по душе. Он всегда так радовался, когда организатор мистер Сингх раздавал мусоросборники, что могло показаться, будто он подумывает опробовать их в нашей интимной жизни.
Но теперь все иначе. Нынче ночью мы действительно занимались «этим» — впервые с тех пор, как вскрылось про Эстелл, причем обошлось без намеков на ишиас/люмбаго и разговоров о том, что утром ему надо рано вставать. Я чувствую себя немного странно и отчужденно, но по крайней мере мы еще на это способны, все не так ужасно, и это ободряет и вселяет надежду на то, что, возможно, у нас еще не все потеряно.
Думаю, я по-прежнему люблю его. Но вообще-то это бесит, что невозможно отключить чувства к изменившему тебе партнеру. Они все еще живы — бурлят под толщей гнева и обиды: я, как прежде, восхищаюсь его самоотверженностью в работе и тем, какой он замечательный отец — заботливый и добрый, каким я его и представляла. Мне бы ненавидеть его, но все не так просто. Он по-прежнему тот самый мужчина, которого я полюбила много лет назад, и единственный, от кого хотела иметь детей. Кроме того, я по-прежнему, несмотря на все, считаю его привлекательным. Он совершил ошибку — ох, как же это по-взрослому звучит! — и раскаивается, и, я думаю, мы сможем это пережить. Мне не единожды хотелось проверить его телефон, но до сих пор я удерживаюсь.