— Когда пройдет действие успокоительного?
— Есть контрзелье с моментальным эффектом отмены.
Гермиона наблюдала, как они запрокинули голову Малфоя, и теперь он смотрел на дверь невидящим остекленевшим взглядом из-под полуприкрытых век. Спина была сгорблена, а руки постоянно соскальзывали с колен. Прюит — аврор, сопровождавший ее в первый визит — стоял у стены и наблюдал за процедурой так же внимательно, как и за мужчинами, выполняющими ее. Она знала, что Личер и Прюит наложат на них Обливиэйт, когда все закончится.
— Конспиративный дом готов? — уточнила Гермиона.
— По состоянию на прошлый вечер все предписания и требования были выполнены.
— Отлично.
Один из мужчин склонился перед Малфоем, а другой сделал шаг назад. Наконец, склянки были пусты, и теперь осталось только убедиться, что имплантированные в сознание Малфоя воспоминания были в безопасности. Пребывая в нетерпении, Гермона едва удерживала себя, чтобы не начать притопывать ногой, но вместо этого лишь сжала губы.
Стальная выемка для руки в дверном полотне была то ли влажной, то ли просто скользкой, поэтому Гермионе пришлось найти более удобную точку опоры, чтобы с силой потянуть откатную дверь. Та скрылась в стене, а ее пальцы остались сухими.
Она кивнула обоим мужчинам, когда они прошли мимо, но ни один из них даже не взглянул в ее сторону. Поставив портфель на стол, Гермиона достала мешочек на шнурке и сложенную мантию. Было много споров о том, как должен выглядеть портключ, но в конце концов они остановились на подвеске с гербом Малфоев. Она все еще беспокоилась, что Пожиратели могут попытаться сорвать его из-за позора, которым было покрыто имя семьи, но с другой стороны, было логично, что Малфой сделает все возможное, чтобы защитить «фамильную реликвию». Это также должно было помочь ему продемонстрировать свою лояльность перед лицом чего бы то ни было, независимо от того, что по этому поводу думал остальной мир.
Малфой откинулся на спинку стула, и Гермиона задержала дыхание, когда потянулась к нему. Он вздрогнул только тогда, когда ее рука оказалась у его шеи, и она представила, что было бы, если бы Малфой не был под действием успокоительного. Концы цепочки притягивались друг к другу, как магниты, и Гермиона отдернула руку от удара магии по коже, когда они наконец соединились.
Малфой медленно перевел на нее взгляд, который она выдержала, уцепившись за подвеску. Она дернула за нее, насколько хватило сил, упираясь второй рукой в плечо Малфоя, когда тот внезапно рванулся вперед. Гермиона почувствовала его движение под своей ладонью и оттолкнула. Малфой тихо зарычал. Ее сердце сделало кульбит, и она было потянулась за палочкой, но поняла, что все его силы ушли на то, чтобы поднять голову и сфокусировать на ней взгляд.
Цепочка осталась целой и все еще была застегнута на шее, петелька подвески тоже казалась неповрежденной. Гермиона выпустила ее из рук, отступила назад и достала палочку. На секунду ее накрыла волна облегчения, но перенапряжение почти тут же вернулось назад. Заклинание обнаружения поразило Малфоя вспышкой темно-синего цвета, и только когда его отбросило на спинку стула, она поняла, что даже не объяснила ему свои действия.
Прюит возник в поле зрения Гермионы справа от Малфоя, и ее взгляд метнулся к флакону в его руке, прежде чем она кивнула. Пока Малфой с шумом глотал зелье за ее спиной, она убрала мешочек обратно в портфель, а затем застегнула защелку. Гермиона расположила ручку под таким углом, чтобы ее легко можно было схватить левой рукой. Прислушиваясь к тяжелому дыханию Малфоя, она быстрым движением запястья расправила мантию.
Гермиона обернулась на звук заскрежетавших цепей и увидела, как Прюит встал с корточек и бросил металлические кольца на пол. Малфой спокойно стоял, вытянув руки перед собой, но его взгляд больше не был замутнен. Если бы ему не нужно было оставаться в ясном сознании, она бы предпочла постоянно держать его под действием препаратов.
Сердцебиение Гермионы участилось, когда последние кандалы были сняты, и Малфой свободным движением руки взял у нее приготовленную мантию. Он смотрел ей в глаза, и Гермионе оставалось надеяться, что выражение ее лица было таким же непроницаемым, как и у него. Поведение Малфоя ощущалось как вызов, но Гермиона подумала, что, возможно, она просто не привыкла к тому, чтобы он на нее смотрел. С другой стороны, Малфой всегда был вызовом для нее, так или иначе.
Гермиона расположила одну руку рядом с палочкой, а другой схватила портфель. Прюит направился на выход из комнаты. Она подождала, пока Малфой сообразил последовать за ним, и только после этого начала собственное движение — темнота за спиной была предпочтительнее, чем его шаги. Личер стоял перед комнатой, в которой находилось два модификатора памяти, его взгляд уперся в затылок Малфоя, когда они прошли мимо.
Гермиона задалась вопросом, осознавал ли Малфой, что все еще двигался так, словно его ноги были скованы кандалами. Он делал маленькие шаги и периодически шаркал пяткой об пол. Она не знала, что Азкабан не снабжает своих заключенных обувью, иначе захватила бы ее с собой. Оставалось только надеяться, что подошва его ступней достаточно огрубела за это время, чтобы он смог пройти по камням.
— Надень мантию, Малфой, и как можно дальше натяни капюшон.
Он поколебался, а затем взмахнул тканью, накидывая ее на себя. Ему понадобилось больше времени, чем нужно, чтобы застегнуть пуговицы. Может быть, потому что за годы ношения тюремного комбинезона он отвык от них, может быть, потому что впервые за все это время занервничал.
Туннель окутал их темнотой, с которой Малфой практически сливался в накинутом на волосы капюшоне. Если бы половина спины Прюита не показалась из тени Малфоя, а полоски светлой кожи между грязью, покрывавшей его ноги, не были бы видны, то Гермиона вообще бы не знала, что он здесь. Ее сердце колотилось словно пульсирующая мигрень, только менее болезненно и более раздражающе. Она хотела бы быть идеально собранной и полностью владеть собой, но ничего не могла поделать с тревожащей глубиной тьмы и близостью Малфоя — свободного, сильного и способного на многое.
Камни причиняли боль. Как только его нога ступила на берег, он тут же ее отдернул, поджимая. Но не успела Гермиона подумать о том, что сейчас он станет требовать обувь, как Малфой снова шагнул вперед. За то короткое время, пока они дошли лодки, он дернулся еще четыре раза — зазубренные края впивались ему в ступни.
Ее туфли царапали камни — она чувствовала, как те хрустели и вращались под резиной подошвы — а вода задевала мыски. Гермиона перекинула ногу через борт, и фонарь качнулся в руке, когда лодка под ее весом накренилась. На мгновение она замерла в нерешительности, а затем подтянула вторую ногу. Туфли заскрипели по дереву, и ей пришлось немного присесть, держась свободной рукой за борт, чтобы с позором не шлепнуться. Она немного подождала, привыкая к качке, а затем сделала четыре шага, дойдя до скамейки на другом конце лодки.
Гермиона развернулась, чтобы сесть, чувствуя тяжесть намокших брюк, и посмотрела на двух мужчин в капюшонах, стоящих на берегу. Ее сердце заколотилось, и она обхватила рукой колено, ощущая покалывание в плечах от всплеска адреналина. Она сделала глубокий вдох, напоминая себе, что один из них — аврор, а с другим она могла справиться. Гермиона попыталась отвлечься от мыслей о том, что Малфой как мужчина крупнее нее, и сосредоточилась на своей палочке. Если будет необходимость использовать ее, она это сделает, даже разнеся все вокруг.
Малфой залез в лодку намного проворнее, вероятно, сказались годы полета на метле. Но усаживаясь на противоположном краю, он не заметил, что подол мантии намок. Если бы ситуация была менее опасной, то Гермиона бы ухмыльнулась: теперь вода гораздо быстрее доберется до него.
Она посмотрела на Прюита, дожидаясь пока чернота под капюшоном развернется в ее сторону, и кивнула. Тот кивнул в ответ, отвязал веревку от вбитого в землю деревянного колышка и толкнул корму. Когда они чуть отплыли от берега, раздался звон небольшого колокола, закрепленного на шесте между ней и Малфоем.