Она знала, что Малфой стал другим. Гермиона просто надеялась, что в предстоящей битве он будет не мальчиком, трясущимся в темноте, а мужчиной, который сочетает в себе храбрость и решимость. Но если с ним что-то случится, она не простит себе того, что собиралась сказать в следующее мгновение, и того выбора, который за этим последует.
— Я сообщу аврорам.
========== Двадцать ==========
Комментарий к Двадцать
Та-дам!
11 января, 14:03
Металлический ящичек не мигал, сигнализируя о том, что он сработал, но Гермиона все равно обыскала квартиру, крепко сжимая палочку в руке. Она проверила шкаф, удержавшись от того, чтобы открыть ящики или заглянуть под мебель. Она ограничилась тем, что просто бросала взгляд на пол в каждой комнате в поисках оглушенных тел, а когда дошла до последней, то даже не развернулась, чтобы осмотреть помещения во второй раз. Иногда желание проверять свое жилище снова, снова и снова изматывало ее тело настолько, что Гермиона едва волочила ноги. Но постепенно у нее вошло в привычку заканчивать на втором раунде, а с недавних пор она усилием воли заставляла себя останавливаться после первого.
Пеппер помогал ей отвлечься: мягкая шерсть скользила под ее пальцами, под ладонью, пока кот сидел около дивана. Гермиона улыбнулась, почесывая его за ушами, и его голова наклонилась в ответ, глаза прищурились от удовольствия.
Может быть, она купит радио и будет оставлять ему, когда уходит, а еще игрушки, чтобы разнообразить его досуг. Наверняка Пепперу было очень одиноко в пустой и тихой квартире.
13 января, 17:12
Гермиона открыла глаза, когда Малфой начал объяснять, что такое магическое устройство Силтера, но даже ужасающая картина вздувшейся кожи, вставшая перед глазами, не могла разрушить ее удовлетворенность моментом. Может быть, все дело было в шоколаде, который вырабатывал серотонин, или в удивительном вкусе, притуплявшем воздействие образов на ее мозг. Обычно она была равнодушна к сладкому, но иногда чувствовала непреодолимую потребность съесть немного шоколада.
— Ты выглядишь такой довольной, поглощая рыбное мороженое, что я начинаю понимать, почему ты так ужасно готовишь. — Малфой выглядел так, будто не знал, должно ли его лицо выражать отвращение или заинтригованность.
Гермиона широко улыбнулась, и теперь все его предыдущие эмоции утонули в закравшемся подозрении.
— Единственное, что в нем рыбного, это название и маленькие ириски в форме рыбок.
Подозрение все еще присутствовало на лице Малфоя, когда он опустил взгляд на упаковку мороженого в ее руке, и она замерла, собираясь зачерпнуть полную гигантскую ложку холодного лакомства. Ее первым желанием было спрятать от него свое сокровище, чтобы время от времени наслаждаться им без необходимости делиться. Но тогда он продолжал бы изводить Гермиону ее страстью к «рыбному» мороженому, поэтому она набрала половину ложки и протянула ему.
— Попробуй. Здесь шоколад, карамель, зефирки — очень вкусно.
Ему потребовалось несколько секунд, чтобы убедиться, что внешний вид явно не предполагает наличия в мороженом настоящей рыбы, но, забирая ложку, он все равно какое-то время продолжал инспектировать ее содержимое. Лицо Малфоя выражало уверенность, что вкус ему не понравится, и оставалось таковым, когда он снял первую пробу. А затем он полностью засунул ложку в рот.
— Ну? — спросила Гермиона с понимающей улыбкой, когда он потянулся за упаковкой, поворачивая этикетку к себе. — Карамель тянется и…
Он взял упаковку и прижал ее к груди, невозмутимо перелистывая следующую страницу лежащей перед ним книги. Она закрыла рот, прищурив глаза.
— Ты только что украл мое мороженое.
— Одолжил. — Ее гигантская ложка ее мороженого исчезла у него во рту, Малфой выглядел довольным.
— Я была так добра, что поделилась… А теперь ты его пожираешь!
— Одну ложку… это не называется пожираю.
— Пожираешь! Как акула. Холодная, склизкая акула, пожирающая всю мою рыбу!
О чем она только думала, когда решила поделиться своим десертом с человеком, у которого наблюдалась порочная зависимость от сладкого. И теперь Гермиона внесла в нее свой вклад. Стоило отобрать у него мороженое, пока он не прикончил всю упаковку.
Гермиона фыркнула, вставая, чтобы обойти стол. Малфой отдернул руку, когда она постаралась выхватить у него добычу, и поднял ее над головой, как делал всегда, когда она пыталась что-то у него забрать. Но так как в этот раз он не стоял, а сидел за столом, то Гермиона, прижавшись к его лицу грудью, просто схватила мороженое с другой стороны и отошла к кухонным шкафчикам, чтобы достать тарелки.
— Нечестное использование твоей…
— Я не собиралась, — выпалила Гермиона, — и ты говоришь так, словно я нарушила какое-то правило. Здесь нет правил.
— Да ну? — протянул Малфой, и она тут же пожалела о сказанном.
— Определенные правила все же есть. Первое заключается в том, что ты не должен ничего у меня забирать, и, если оно нарушено, мне разрешено предпринимать любые меры, чтобы вернуть отнятое обратно. А тебе нет.
— Я отказываюсь им следовать. Кроме того, это значит, что ты намеренно…
— И вовсе нет! Я не стала бы. С этого момента я буду следить, чтобы моя грудь больше не приближалась к твоему лицу. Это будет еще одно правило. Но ели это произойдет случайно, то это не будет считаться нарушением.
— В случае получения от меня объекта, на который, по твоему мнению, ты имеешь право.
— Что?
— Без этого дополнения я отказываюсь соблюдать данный пункт.
Гермиона прочистила горло, игнорируя последнюю часть, и протянула ему тарелку. Его приподнятая бровь говорила, что Малфой знает, что она выбрала для него тарелку поменьше, чтобы порция на ней выглядела больше.
— Итак, это и есть печально известная грейнджеровская щедрость?
— О, тебя что-то не устраивает? — спросила она, поворачиваясь к своему стулу, — я могла бы…
Она ухмыльнулась, когда Малфой выхватил у нее свою тарелку, и плюхнулась обратно в кресло. Раздраженное выражение его лица сменилось обратно на довольное, когда он принялся поглощать мороженое, откинувшись на спинку стула. Гермиона облизнула свою ложку, и попыталась сконцентрироваться на чтении, услышав, как Малфой перевернул страницу. Его ноги вытянулись под столом, остановившись по бокам от ее стоп, и она подумала, что могла бы легко к привыкнуть к такому времяпрепровождению.
15 января, 11:58
На цепях, свисающих с потолка, в том месте, где раньше была парадная люстра, виднелись сломанные звенья. В камине, в котором уже много лет не зажигали огонь, лежал слой сажи. На стенах имелись подпалины, о причинах которых можно было только догадываться. Буквально каждый предмет был покрыт толстым слоем пыли. Сама атмосфера в помещении была пронизана холодом из-за зимы, отсутствия магии… и оставшихся воспоминаний — Гермионе казалось, что она могла видеть, как они словно призраки прошлого перемещались по комнате, вселяя скорее страх, чем гнев. Вот круг приближенных Волдеморта и лицо Малфоя в дюйме от ее лица, вот взволнованно говорящий что-то Люциус, Рон и Гарри, стоящие по ее бокам, как каменные стены.
Ее ноги сами нашли гостиную, хотя она совершенно не планировала сюда приходить. Видимо, ее разум так часто прокручивал это воспоминание, что посчитал совершенно естественным дать импульс телу, как только оно оказалось на территории поместья. Гермиона подняла голову, всматриваясь в потолок — он тоже был хорошо ей знаком, именно к нему был прикован ее взгляд, когда она лежала в оцепенении на полу, пока вокруг нее раздавался топот ног, доносились крики и сверкали безумием глаза склонившейся Беллатрикс. Гермиона видела их блеск во время той агонии, которая сотрясала ее кости и сгибала каждый нерв, заставляя осознавать, что смерть была бы более легким и желательным исходом.
Ее дыхание стало резким и громким, она ощутила приглушенную пульсацию крови в ушах. Она сделала глубокий вдох, медленно выдыхая, а затем еще один. Причин для паники не было: ее не сотрясала агония — просто пробежала дрожь, ее не мучила нестерпимая боль — просто сдавило грудь, и Беллатрикс уже давно была мертва.