— Это заставит высший круг усомниться в способности Беллса руководить, — заметил Личер.
— Он может утверждать, что это было сделано для того, чтобы привлечь внимание других людей, заинтересованных в присоединении к их движению, — Гермиона пожала плечами, — а затем иметь на руках готовый план, чтобы показать им, что он хотел сделать на самом деле, когда у него будет собственная армия.
— Нам придется постоянно быть наготове: прикрывать, предотвращать травмы и смерти, контрпланировать. Наличие другого человека, способного связаться с нами, помочь нам в достижении наших целей, а также…
— Тот факт, что на данном этапе было бы лучше иметь кого-то еще, не подвергается сомнению. Действия и менталитет группы наряду с потерянными маггловскими жизнями доказали это. Вопрос в том, кто…
— Я уже… — начал Гарри.
— Я сделаю это, — снова озвучила Гермиона свое предложение, — я квалифицированная ведьма, которая быстро соображает и которая уже активно вовлечена в Задание. В этой группе я могу присматривать за Беллсом и выполнять свои обязанности так же легко, как и находясь в Риме. Может, я и не аврор и не обучена быть им, но у меня более чем достаточно опыта в дуэлях и боях. Я лучше буду там делать то, что необходимо, чем сидеть в Риме и ждать, пока кто-нибудь даст мне указания, — она посмотрела на Гарри, когда тот открыл рот, — я сделаю это.
========== Четыре ==========
21:48
Динь…динь…динь…
Если бы Гермиона была более склонна ко сну — а она, безусловно, была бы склонна ко сну, если бы не путешествовала по этим водам и с этим мужчиной — звук колокола свел бы ее с ума. Но сейчас она была благодарна за этот звон, вибрирующий в дрейфующей части ее разума, который отказывался концентрироваться на чем-либо кроме жесточайшего недосыпа в последние две ночи.
Сегодня у нее был самый длинный день за этот год, и она тосковала по теплому одеялу и пуховым подушкам. Возможно, даже по пижаме, чашке чая и столу с бумагами. Уж точно не по черному овалу, которым должно было быть лицо Малфоя, косым теням фонаря и потемневшим водам, уносящим их из Азкабана в туман.
— Ты должен поднять тему вербовки новых людей сегодня. — Гермиона плотнее закуталась в мантию — она всегда начинала мерзнуть сильнее, когда уставала. — Друзья, знакомые, которые проявляют интерес и кажутся заслуживающими доверия. Они наблюдательны, но у них нет реальных навыков для проведения проверки людей. Таким образом, ты не рискуешь быть пойманным.
— Они этого не знают. Большинство из них приходит из-за видимости денег. Они могут предложить приобрести сыворотку правды.
— Это не будет проблемой.
Он долго молчал, и ей показалась, что он уже наполовину догадался о том, что они задумали. Вчера ночью Гарри упомянул о проблеме с коммуникацией, и Гермиона ожидала, что Малфой попытается придумать, как они могли бы решить этот вопрос.
— Для кого? — спросил он таким тоном, как если бы кто-то констатировал, что это место было мрачным, или свет фонаря тусклым, или что-то еще, столь же очевидное само по себе, как и вызывающее его неодобрение.
Гермиона фыркнула, наблюдая, как туман движется клубами и пятнами тьмы. Иногда они выглядели как лица, смотрящие на нее в ответ, застывшие от ужаса, жалости, страха, горя, сожаления, смерти. В других случаях они были похожи на птиц.
— Я присоединюсь к группе под оборотным в качестве молодого человека двадцати лет. Меня будут звать Чарльз Уитворт…
— Это не чистокровное имя.
— …отец — Пожиратель Смерти, погибший во время войны…
— Пожирателями Смерти были только чистокровные. Полукровки были лишь частью армии, но…
— И все же Волдеморт был полукровкой. Снейп тоже. Их статус крови был секретом, или об этом просто старались не упоминать, потому что их достаточно уважали, чтобы игнорировать этот факт.
Малфой заговорил снова только после пятого диня.
— Я говорю, как это было.
Гермиона поерзала на скамейке, смотря на «лица» в тумане, но и на него тоже.
— Наша семья была вынуждена скрываться после окончания Первой войны, и наша фамилия несколько раз менялась, чтобы Министерство не вышло на нас. Настоящая фамилия не может быть раскрыта из-за того, что остальная часть моей семьи все еще в бегах, и я не могу рисковать тем, что одного из нас поймают и заставят сознаться.
— Полукровки будут приниматься в группу, так что эта легенда лишнее. Кроме того…
— Это не так. Ни один из членов группы на данный момент не является полукровкой. Хотя я могу быть принята, им потребуется больше времени и больше проверок, чтобы убедиться в моей лояльности. У нас нет на это времени. Поэтому ты сделаешь вид, что узнал это имя, расскажешь, как нашей семье пришлось залечь на дно и изменить его, скажешь, что не знаешь настоящего имени, но Волдеморт знал Пожирателя Смерти, которого ты знал как Уитворта.
— Почему они решили отправить тебя?
Она ощетинилась.
— За тобой слишком пристально следят, чтобы ты мог контактировать с нами. А за мной не будут. То есть отправить кого-то было единственным вариантом. Как только высший круг обратит внимание на вашу группу, я уйду.
Гермиона не видела лица Малфоя, но прекрасно могла представить себе его выражение.
— И они посчитали тебя подходящим вариантом?
— Я весьма подхожу, чтобы…
— Поговорить об уничтожении грязнокровок, убийстве маггловских детей или о том, какие звуки издает грязнокровка, когда ее насилуют. Возможно, шутить над различными криками во время пыток, или…
Ее сердце пустилось галопом, но выражение лица не изменилось.
— Я знаю, что от меня требуется. Раньше я была под прикрытием, и…
— И чем это для тебя закончилось?
Они были обнаружены, и он это знает. Волдеморт жил в его доме, в конце концов.
— Это задание, Малфой. У тебя нет выбора.
Динь, динь, динь.
Гермиона почувствовала волны гнева с его конца лодки.
— Я не стану прикрывать тебя, если тебя обнаружат. Если это произойдет, и они решат тебя пытать, я не собираюсь терять все, останав…
— Ты и не должен.
И снова наступила тишина.
13 июня, 13:18
Гермиона разделила волосы, зачесывая их набок, и посмотрела на себя в зеркало. Стоявший у нее за плечом Гарри нахмурился. Она задумчиво прикусила щеку, затем слегка покачала головой, зачесывая волосы назад.
— Я не хочу снова с тобой спорить.
— Я просто не знаю, готова ли ты, Гермиона.
— Я готова, — она перестала расчесывать волосы, развернула кисть свободной руки к потолку и начала загибать пальцы, — я выгляжу как мужчина, я займусь физическими тренировками, я буду принимать волюбис, чтобы изменить голос…
— Ты знаешь, что я не об этом.
Она опустила руки на колени, переплетая пальцы. В зеркале отразился юноша с черными волосами и темно-синими глазами, слабой челюстью и изогнутым носом, форма бровей придавала лицу естественную задумчивость, образ дополнял большой рот с тонкими губами.
— Война закончилась уже четыре года назад, Гарри, — тихо напомнила Гермиона.
— Это не имеет значения.
— Имеет. Должно иметь.
— Гермиона…
— Я знаю, — она привычно провела рукой по лицу, но все под пальцами ощущалось неправильно, — я знаю.
Судя по шороху ткани Гарри отодвинулся, а затем, вздохнув, произнес:
— Я не могу решить, пойдет ли это тебе на пользу или только усугубит ситуацию.
Он оглянулся на нее, но Гермиона посчитала, что бессмысленно проговаривать еще раз то, что уже было неоднократно сказано.
— Если ты передумаешь, в любое время и по любой причине…
— Я…
— Ты скажешь…
— Гарри, я знаю, — они задержала на нем взгляд, пока его плечи не опустились, а затем снова посмотрела на юношу в зеркале, — усы?