— Тем не менее ты мне даешь карт-бланш на пытки людей сейчас…
— Чтобы завоевать доверие у высшего круга, чтобы разрушить Возрождение и положить конец страданиям еще тысяч людей. — Ее взгляд скользнул по жесткой линии его плеч, а затем проследил, как он проводит бритвой по щеке. — Если бы был какой-то другой способ сделать это, мы бы так и сделали.
Малфой выглядел так, будто собирался что-то сказать — его губы приоткрылись — но затем в его глазах мелькнула тень, и он промолчал.
— Разница, Малфой, в том, что я встречалась с людьми из армии Волдеморта в одиночку, когда у меня была палочка, а они были безоружны, и я не пыталась причинить им вред. Если бы ситуация была обратной, и у них была бы возможность остаться непойманными, думаю, подавляющее большинство воспользовалось бы этим. Они бы убили меня за что-нибудь совершенно неважное для мира, за мое происхождение, которое не представляет никакой угрозы ни для кого. В этом разница. Правильное и неправильное. Хорошее и плохое. Нет ни одного аргумента, который ты можешь привести, чтобы убедить меня, что на самом деле границы более размыты, чем обозначенные мною.
Он стянул полотенце, которым вытирался, со штанги для душа. Всего за пару вдохов горький, чистый аромат мыла и универсального шампуня перебил густую вонь плесени и пыли. Он смочил уголок полотенца, а затем провел им по лицу.
— Ты считаешь, что этих людей нужно освободить? Просто… простить за то, что они сделали?
Гермионе было важно знать его ответ, потому что пройдет несколько дней или недель, и Малфой увязнет в этом по уши, и она бы предпочла знать сейчас, думает ли он также, как они. Если он посмотрит на кого-то, кто заставляет невиновного человека кричать от боли, будет ли он видеть в нем хорошего человека.
Чистое лицо Малфоя показалось из-под короткого колючего белого полотенца, когда он потер шею. Его нос был по-прежнему острым, а вот подбородок изменился, возможно, потому что теперь линия челюсти была четко очерчена. Он был похож на самого себя, но все же выглядел иначе — старше или более изнуренно по сравнению с образом в ее голове, и при этом моложе из-за отсутствия бороды. Он по-прежнему выглядел опасным, но не в том смысле как человек, который может затащить вас в переулок, чтобы задушить до смерти. Наверное, дело было во всех этих острых гранях вкупе с расчетливостью и жесткостью.
— Не всех, нет.
15 июня, 12:48
Гермиона медленно жевала свой салат, стараясь не смотреть на приближающуюся фигуру. Она была почти уверена, что это Рокфорд, поскольку Малфой сказал, что тот подойдет к ней. Малфой отказался просить Рокфорда пригласить ее в группу на случай, если Гермиона разоблачит себя. Он так сильно этому сопротивлялся, что она решила уступить ему и приберечь победу для более серьезных споров.
Он также, возможно, был прав в нежелании излишне ее поддерживать. Малфой считал, что уже сделал слишком много, утверждая, что узнал это имя, когда никто в высшем кругу этого не сделал бы. Гермиона возражала, что никто не будет так внимательно приглядываться, когда они сосредоточены на нем, но Малфой был твердо уверен, что это риск, на который им не нужно было идти. Она говорила ему, что это необходимо для предотвращения целого ряда других рисков, но ему все равно это не нравилось, что не имело значения…пока это работало в их пользу.
Рокфорд остановился у края ее стола, и Гермиона посмотрела на него с ухмылкой, надеясь, что та не похожа на гримасу.
— Не возражаешь, если я присоединюсь к тебе? — спросил он, улыбаясь.
— Присаживайся.
Он занял стул напротив нее, выпрямив спину и расправив плечи, и окинул быстрым взглядом зал. В широком радиусе вокруг нее никого не было, но периметр и другая половина ресторана были заполнены людьми, слышался гул вежливых разговоров.
— Ты говорил, что тебя интересуют изменения.
— Так и есть.
— Ну… — он наклонился вперед, его глаза широко распахнулись, — что, если бы я сказал тебе, что есть люди, которые все еще очень привержены старым методам?
— Тогда я бы ответил, что мне очень интересно услышать больше.
21:51
Гермиона шагнула ближе к карте и повернулась так, чтобы одновременно видеть и ее, и Малфоя. Она обвела кружком точку в районе маггловского Лондона и пристально посмотрела на него, выжидающе подняв брови. Малфой некоторое время изучал круг и другие линии, которые она нарисовала, затем перевел взгляд на Гермиону, словно та была еще одной частью карты.
— Это приемлемо.
Гермиона нахмурилась, закрывая маркер.
— Я не спрашивала, приемлемо ли это — это приемлемо, поэтому я показала тебе. Я посмотрела на тебя, чтобы узнать, есть ли у тебя какие-либо вопросы.
— Если бы у меня остались вопросы после твоих двадцатиминутных объяснений, то один из нас явно идиот.
— Так у тебя остались?
Он поднял на нее взгляд, из-за блеска ботинок в центре его лба ненадолго появилась морщинка.
— То есть ты считаешь себя идиоткой?
— Как я могу быть идиоткой в этой ситуации?
— Тебе потребовалось двадцать минут, чтобы объяснить то, что можно было полностью уложить в пять. Если ты что-то упустила за эти дополнительные пятнадцать минут, то это вызывает вопрос…
— Может быть, если бы ты просто не пялился, как глухая стена, я бы знала, что ты понял, о чем я говорю, и перестала бы тебе все это вырисовывать.
— Твоя неспособность читать людей лишь еще раз доказывает, что я…
— Я очень хорошо читаю людей. Просто ты ненавидишь людей, читающих тебя.
Малфой сделал паузу, отряхивая рукава своей рубашки, но быстро вернулся к диалогу, как будто ничего и не было.
— Мне было скучно, Грейнджер, — он быстро посмотрел на карту, ее лицо, ее плечо, ее руки, пол, свой рукав, — чувство раздражения и беспокойства, вызванное повторяющимися, утомительными…
— Тебе, должно быть, все время скучно с самим собой.
Он расправил рукава на запястьях, приподнимая бровь.
— Только если рядом ты.
Гермиона поджала губы и постучала по карте.
— Этот план ты предложишь в следующий раз, когда они будут жаждать действий. Что должно произойти скоро. — Она бросила взгляд на часы. — Как прошел набор рекрутов?
— Хорошо.
Гермиона смотрела на него, чувствуя, как внутри все начинает зудеть от раздражения. Малфой изучал карту. Он стоял как бы в расслабленной позе, держа руки в карманах и расставив ноги, но прямые, жесткие линии остальной части его тела сигнализировали об обратном.
— А если в цифрах?
— Тринадцать кандидатов. Скорее всего, число изменилось.
Если все пойдет по плану, сегодня вечером она войдет в комнату с почти тридцатью честолюбивыми Пожирателями Смерти. При этой мысли у Гермионы почти началась паническая атака, и она мысленно перечислила все причины, по которым она была готова и способна это сделать.
— Нам придется установить что-то рядом с домом на случай, если им этого будет недостаточно. Эта группа уже близка к стадному мышлению, и ситуация лишь ухудшится, когда она разрастется.
При другом раскладе Гермиона не стала бы делиться с ним такими вещами, но она чувствовала необходимость поговорить, чтобы отвлечься от вещей, о которых она не могла не думать.
Малфой молчал, что должно было означать, что он либо согласен, либо ему все равно.
— Почти пора.
Он бросил на нее косой взгляд и сменил позу, в которой пребывал уже полчаса, чтобы взять мантию со спинки стула.
Гермиона открыла портфель и достала палочку из-под четырех флаконов с зельем. Два из них она возьмет с собой через двадцать минут, когда уйдет, чтобы присоединиться к группе, а два других будут храниться в потайном кармане мантии на случай, если это все каким-то образом продлится дольше ночи.
Она протянула палочку Малфою, и на этот раз он схватил ее быстрее — деревяшка буквально вылетела из-под ее пальцев.