— Но это не так.
— Не тогда, когда война доходит до тебя, но когда твоя собственная битва окончена, да. Сейчас идет сотня войн, но бóльшая часть волшебной Англии находится в мире, потому что это не их война.
— Только потому, что они не знают о Возрождении.
— Даже если узнают, это все еще не их война.
И не будет, подумала Гермиона, глубоко дыша.
— Ты думаешь, ты будешь жить в мире, когда все это закончится? — Она пожалела, что спросила, но она не могла не спросить.
Диинь…диинь…диинь…диинь…
Гермиона повернула голову, чтобы посмотреть на Малфоя, но свет фонаря высвечивал лишь его колени, и впервые она почувствовала себя одинокой в этом тумане.
19 июля, 02:03
Точка на карте исчезла из России, и в следующую секунду Гермиона услышала звук аппарации. Одним взмахом палочки она отправила карты, файлы, перья и чернила в портфель и вытащила из кармана портключ. Держа портфель под мышкой, она с колотящимся сердцем опрометью бросилась за угол кухни. Ее дыхание сбилось.
Со скрежетом открылась задняя дверь, скрипнула половица, а потом раздался резкий стук по дереву. Гермиона выдохнула, положила портключ обратно в карман и крепче сжала палочку, поворачивая за угол.
Она резко остановилась, ее рот начал беззвучно произносить привычное заклинание, еще до того, как она его открыла…и тут же захлопнула обратно, клацнув зубами. Одежда Малфоя была разорванной и грязной, по щеке стекала кровь. Его лицо было напряжено, а челюсть сжата так, что на обоих краях виднелись бороздки, в глазах отражался злой блеск. Его вид напомнил ей битву за Хогвартс.
— Что случилось? — Голос прозвучал слишком хрипло для человека, который должен был быть готов к подобной ситуации, поэтому Гермиона резко прочистила горло, издав нечто похожее на звериный рык.
— Они взяли нас в мир магглов.
Она открыла рот, закрыла его, а затем наложила заклинание, чтобы увидеть, не было ли на Малфое чего-нибудь отслеживающего. Он даже не вздрогнул, значит, либо привык к этому, либо его разум был слишком занят чем-то ужасным, чтобы его это волновало.
— Они сопротивлялись?
Гермиона почувствовала что-то вроде гордости при мысли об этом несмотря на то, что ее намерением было в принципе свести на нет усилия Пожирателей. Но это был далеко не первый раз, когда то, во что она верила, не совпадало с тем, что она должна была делать.
— Да.
Линия его плеч была неровной: одно из них явно находилось выше, чем обычно, и ткань выглядела темнее…была мокрой.
— Как?
— Проклятье Киппа прошло слишком близко, и один из магглов ударил меня ножом, когда Фенхарт бросил его в меня.
Гермиона чувствовала на нем запах темной магии, гнилой и горький, и не знала точно, смотрел ли Малфой на нее так пристально, потому что она задержала дыхание, или из-за вторжения в его личное пространство. Она прищурилась, глядя на его щеку, и очистила кровь заклинанием. Порез был тонкий и неглубокий, и магия должна была легко с ним справиться, оставив через несколько часов лишь небольшую царапину.
— Почему он кинул в тебя магглом? — спросила она, стараясь не представлять эту картину в своей голове, но продолжая слышать крики, плач, просьбы. Страх.
Гермиона подняла взгляд на его лицо, когда Малфой не ответил. Его глаза были устремлены на что-то поверх ее головы. Она снова посмотрела на его плечо, потом подняла подбородок и сжала губы.
— Это был неопытный новобранец, которого взяли на твое место. Хотя я не знал, что он придет.
— Понятно, — напряженно выдавила она, пристально вглядываясь в рваную ткань, которую Гермиона деликатно раздвинула, чтобы не думать о вещах, которые она не хотела видеть, помнить и знать.
Даже после того, как Гермиона очистила кровь, она не могла оценить серьезность раны. Ее голова затеняла свет, не позволяя рассмотреть лучше. Она попыталась отойти в сторону, но это не помогло.
— Повернись, — попросила она, держась за разорванные части мантии и обходя его кругом, ее мизинец и безымянный палец крепче прижали палочку к ладони.
Малфой напряженно последовал за ней, дыхание стало прерывистым. Теперь свечи вдоль стены давали достаточно света, и Гермиона снова вытерла кровь, оскаливаясь при виде кожи, которая натянулась вокруг раны, немного открывая мышцу. Все могло быть гораздо хуже, но это объясняло его хриплое дыхание, которое она отчетливо слышала с близкого расстояния.
— Не залечивай идеально, — натянуто проговорил он, — они думают, что я буду делать это сам.
— А если ты сам вылечил идеально? Это…
— Нет.
Она подождала, что Малфой добавит что-то еще, но он молчал. Гермиона закусила нижнюю губу, дергая за дыру в его одежде и разрывая ее шире. Хорошо, успокаивала она себя. Все в порядке. Она сжала и разжала кулаки, прежде чем потянуться к ране.
Громкое шипение Малфоя превратилось в стон, когда она подтянула края раны ближе друг к другу. Он наклонился вперед, и его ладонь ударилась о стену рядом с ее плечом. Ее глаза расширились, и она подняла на него взгляд. Малфой отвернулся, сжимая челюсть, напрягая покрасневшую шею и сжимая губы в тонкую линию. Его глаза были закрыты, а кожа блестела от пота. Исходивший от его тела жар удваивал ее собственный. В ее груди началась дрожь, потому что Гермиона почувствовала себя в ловушке. Если кто-то сейчас ворвется, у нее не будет места, чтобы пошевелиться, повернуться, поднять палочку и правильно произнести заклинание. Он подставит ей подножку, будет мешать, она не сможет двигаться достаточно быстро.
Дыши, дыши, дыши. Наконец она сделала глубокий вдох, почувствовав пот и темную магию в горле и на кончике языка.
— Поторопись, — прохрипел Малфой, хотя поначалу это скорее было больше похоже на стон.
Гермиона стиснула зубы, ее рука скользнула по раскаленной влажной ткани на его груди, она зажала рану одной рукой, а другой направила на нее палочку. Его горячая кровь окрасила ее пальцы ярко-красным цветом, и Гермиона пристальнее вгляделась в линию разреза, чтобы снова соединить кожу. Малфой задержал дыхание, а затем толчками выдохнул воздух, который коснулся ее руки. Она видела, как дрожит его тело, когда он пытался контролировать боль.
— Почти, — прошептала она, делая неровные, небрежные стежки, — у меня нет с собой обезболивающего. Теперь я буду его брать.
Гермиона закончила, очищая кровь со своей и его кожи, и осмотрела красную бугристую линию, которая обязательно оставит шрам. Тело Малфоя медленно расслаблялось, пока он не завалился вперед, делая глубокие вдохи, которые скрежетали над ухом Гермионы, полностью прижатой к стене. Между ними было по-прежнему меньше дюйма, и она почувствовала, как по ее уху скатилась капля пота. Ей хотелось немедленно оттолкнуть его от себя, но она подождала, пока пространство между его раненым плечом и стеной стало достаточным, чтобы протиснуться наружу.
— Я использовал фальшивое Смертельное проклятие. Четыре раза. — Ее глаза снова вернулись к его покрасневшей, влажной щеке. — Я использовал его абсолютно правильно.
— Хорошо, — пробормотала она, а потом добавила громче, — хорошо.
Он сделал шаг назад и влево, и Гермиона выскользнула прежде, чем он отступил еще на один шаг.
— Это должно было сработать правильно. Выглядело так, как будто оно сработало. Я сделал его идеально.
Малфой смотрел на кирпичную стену, но его взгляд был где-то далеко.
— Если ты все сделал правильно, то это сработало, — подтвердила она, и он кивнул после некоторой паузы, — тебе следует, э-э… принять душ. Потом мы вернемся в Азкабан.
Он снова кивнул, и она подождала, пока он достаточно придет в себя, чтобы пойти в ванную. Движения его плеч и ног были скованными.
08:54
Точка двигалась влево, вправо, влево, туда-сюда, и Гермиона наблюдала за ней вместо того, чтобы изучать файлы дела и заполнять документы.
Она не могла выкинуть из головы выражение лица Малфоя. То, как он, казалось, все еще находился посреди битвы где-то внутри своей головы: далекий, немного дикий, жертва или охотник — она не могла решить, потому что иногда они выглядели одинаково.