— Я праздновала торжество жизни. Если бы это не было чем-то важным для меня в целом, я бы не взялась за это Задание. Кроме того, авроры вполне способны меня подменить, если мне нужно присутствовать в другом месте. Если бы они не смогли, я была бы здесь. Не сомневайся в моей преданности делу, Малфой.
— Я буду подвергать сомнению все, что сочту нужным. Если мне кажется, что твоя приверженность делу недостаточна, я обязан удостовериться в этом, поскольку ты мой… как тебя назвал Личер? Да, мой куратор. Я также чту жизнь, Грейнджер. Мою собственную.
— Я знаю это, но могу гарантировать, что не будет ничего, что смогло бы поколебать мою приверженность этому Заданию.
— Я могу гарантировать, что не будет ничего, чтобы смогло поколебать мою приверженность этому Заданию, — повторил Малфой и сделал паузу, наклонившись вперед, и Гермиона была уверена, что он почувствовал, как в этот момент поднялись и сдвинулись ее брови, — ты думаешь, что если произнести это вслух, то это сразу станет более правдоподобным, не так ли?
В ответ Гермиона закатила глаза к темно-синему небу. Она была немного удивлена, что он не обрадовался возможности остаться в эту ночь без ее присмотра, после того как провел с ней столько времени. Однако Личер был не лучшей заменой. У них были разные взгляды на то, как они должны обращаться с Малфоем, с тех пор как он впервые присоединился к Заданию. Малфой до сих пор не особо верил, что она не проклянет его при первой удобной возможности, что уж говорить об авроре, который, кажется, готов был сделать это в любой момент. Судя по его поведению, она догадывалась, что для него это была длинная ночь.
Гермиона почти сказала ему, что это другое, что она действительно верит в то, что говорит, но она понимала, как мало это имело значения. Он также мало верил ее словам, как и она его. В отличие от других пунктов по этому вопросу они единогласно сходились во мнении. Слова могут приобрести вес только после того, как будут доказаны действиями. До сих пор Малфой не сделал ничего, чтобы предать ее доверие, но он еще не сделал достаточно. И она не знала, будет ли достаточно когда-нибудь. Для них обоих.
2 августа, 02:10
Малфой молча снял мантию, сложил пополам и повесил на спинку стула. Гермиона медленно шла от начала коридора к кухонному уголку, сверяясь с часами, прежде чем снова взглянуть на него. Он выглядел отрешенным. Нет, не так. Гермиона опустила голову и стряхнула воображаемые пылинки со своей рубашки, изучая его краем глаза. Это не было гневом, высокомерием или страхом. Похоже, он глубоко задумался. Хотя было и что-то еще. Грусть? Нет. Он также не походил на человека, который что-то замышлял, но…
Гермиона отвела взгляд, рассматривая полки, когда Малфой повернулся, и покашляла в кулак, найдя занятие своим рукам.
— Ты голоден?
Она не знала, сколько времени прошло с тех пор, как он ел в последний раз. Гермиона видела его нетронутый поднос в камере, когда пришла. Сперва она решила, что это из-за вчерашней истории с Личером, но после его ухода из дома предположила, что Малфой мог нервничать из-за встречи, которую ему предстояло провести сегодня. Ведь нужно было не только увидеться с кем-то, кто когда-то был другом, но и сообщить об отсутствии успеха Возрождению. И каким бы ни было выражение его лица, это было нечто большее, чем обычное проявление эмоций.
Малфой остановился перед ванной, спиной к ней.
— Я приготовлю пасту.
Дом был забит продуктами, но прошло уже достаточно времени с тех пор, как она проверяла срок их годности. Однако Гермиона помнила, что вносила макароны в список закупок для авроров, и надеялась, что они не забыли о кастрюлях и сковородках. Они должны были быть где-то в шкафах.
Малфой издал неопределенный звук, прежде чем зайти в ванную, и дверь со щелчком захлопнулась. Несколько секунд она прислушивалась к шарканию ног и шороху одежды, а потом обернулась к шкафам в поисках необходимых ингредиентов.
Гермиона открыла кран, наполняя кастрюлю водой. Она тоже была голодна, потому что ее единственным приемом пищи стало яблоко, съеденное несколько часов назад, но сама мысль о совместном ужине с Малфоем была странной. Конечно, она видела, как он ел за столом в Большом зале, и что-то жевал, прогуливаясь по коридорам Хогвартса. Но сидеть рядом и вместе есть — в этом было что-то интимное.
В ванной было тихо. Гермиона поставила кастрюлю на плиту, наблюдая, как конфорка вспыхнула красным, а затем решила открыть банку с соусом, чтобы чем-нибудь себя занять.
— Как прошла встреча? — крикнула Гермиона, чувствуя, что ее любопытство растет с каждой секундой.
— Это уже официальный допрос?
Она покрутила крышку банки на столешнице, глядя на прилипший к ней соус.
— Тогда в общих чертах.
— Ты…ожидаемо.
Ожидаемо? Она ожидала многого, так что вряд ли одного этого слова было достаточно в качестве ответа. Забини, должно быть, отказался присоединиться, и Возрождению это не понравилось. Его ответ не раскрывал как минимум дюжину более мелких деталей, о которых она постоянно думала в течение последних дней.
Гермиона оглянулась через плечо, когда услышала, как открывается дверь, и встретилась взглядом с Малфоем, прежде чем тот направился к столу. Остальное она вытянет из него в Азкабане, так что ей придется подождать. Малфой все равно ненавидел повторяться, и Гермионе тоже не нравилось, когда ему приходилось повторяться, потому что она чувствовала себя идиоткой, которая не может усвоить информацию с первого раза.
Вода слишком долго закипала. К тому моменту, когда паста была готова, а соус замешан, она должно быть простояла в тишине уже целый час. А от осознания, что Малфой все это время наблюдал за ней, становилось только хуже.
Гермиона была слишком погружена в свои мысли о сегодняшней встрече, чтобы подумать о том, что он мог бы обслужить себя сам. Но осознала это только тогда, когда уже поставила перед ним тарелку и приборы и встретилась с ним взглядом. Его плечи были слегка повернуты к ней, и она на всякий случай поудобнее перехватила палочку, чтобы быть готовой, если он что-то задумал.
— Если хочешь пить, стаканы в третьем шкафчике, можешь налить воды из-под крана.
Она открыла портфель, достала папку, два листа пергамента и ручку. Отодвинув стул назад настолько, чтобы оставить зазор между ногами и краем стола, она села, балансируя с бумагами на коленях.
Гермиона дошла до середины третьего абзаца, прежде чем услышала, как вилка царапнула стол.
3 августа, 14:40
Глаза Гермионы широко распахнулись, когда она одной рукой отбросила одеяло назад, в то время как другая врезалась в стену. Ее ладонь покалывало, она оттолкнулась от кровати и вскочила на ноги, хватая с тумбочки книгу. Сузив глаза, она осмотрела каждую полку своего книжного шкафа, стену с фотографиями их трио, а также с ней и ее родителями — подпись внизу гласила, что Гермиона «Лучшая дочь в мире». Она снова повернулась — еще одна полка была заполнена безделушками из Хогвартса и отпусков, рядом висел в рамке ее аттестат с баллами по ЖАБА. Ее взгляд снова метнулся к глухой стене, с которой взлетела маленькая черная муха.
Бзз, бзза, бзззз, муха полетела в ее сторону, и Гермиона замахнулась книгой. Бз, бз, бззз, доносилось над ухом, пока Гермиона пыталась уснуть. Она уже почти погрузилась в сон, находясь на границе яви и сновидений, плывущих затененными, туманными образами под ее веками, когда новое бзза вернуло ее обратно в реальность.
Гермиона снова замахнулась книгой, но судя по очередному жужжанию промазала. Ее взгляд метнулся в угол, снова по стенам, потолку, полу, но источника звука нигде не было видно.
Она подождала еще несколько секунд, пока ее веки снова не начали тяжелеть, а затем упала на кровать, подогнув колени. Положив книгу обратно на тумбочку, Гермиона натянула одеяло до ушей и перевернулась на бок. Она медленно выдохнула, отгоняя сонм мрачных мыслей, которые подгадывали такие моменты, чтобы прокрасться в ее разум.