— По одежке встречают, — он казался раздраженным, и Гермиона задалась вопросом, какая именно фраза его задела, — если я…
— Это не так. Это…
— Если бы я вошел в это здание одетым…
Гермиона фыркнула.
— Некоторые люди так нелепо…
—…как нищий и хотел бы…
— До недавнего времени ты всегда был одет в тюремный комбинезон. Это…
— Я был заключенным, я был одет как заключенный.
— И это все, чем ты был? Это то, кто ты такой?
…Динь…дидинь…динь, динь…динь…
Гермиона подняла подбородок и снова посмотрела на туман.
8 августа, 10:00
Она поерзала на стуле, вытаскивая из кармана юбки маленькую плоскую коробочку. Гермиона специально купила эту юбку из-за ее кармана несмотря на то, что та была слишком обтягивающей.
Она толкнула ее на стол и сдернула крышечку, демонстрируя сережку внутри.
— Портключ ведет в мой офис. Я ношу его с тех пор, как Возрождение привело нас к Линчу.
— Это я сделал, — добавил Гарри.
Кингсли кивнул.
— Ты не сможешь взять с собой какие-либо личные вещи. Даже средства для душа. Любой намек на чужое присутствие может его подставить.
— Особенно женские вещи, — подчеркнул Прюит.
— Я знаю.
— Нужно будет составить расписание. Пока ты будешь спать, за Беллсом и Римом будет приглядывать кто-то из авроров. Прежде чем они уйдут, ты можешь вернуться в свою квартиру за всем, что тебе нужно, а затем отправиться в Рим.
— Переодевшись, ты можешь делать покупки в ближайшей маггловской деревне, но все другие места, маггловские или волшебные, будут запрещены, — Гарри посмотрел на нее извиняющимся взглядом.
— Один из нас может купить все, что нужно.
— А как насчет моей работы? У меня есть дела…
— Они будут переданы. Ты не можешь, находясь в отпуске, допрашивать бывших заключенных.
— Я это понимаю, но у меня все еще есть законодательные предложения, встреча с Визенгамотом через месяц, чтобы представить отчет об изменениях в законе о домовых эльфах, и…
Гарри и Кингсли покачали головами.
— Ты можешь работать над чем угодно, что не требует вовлечения работы отдела, расследований или совещаний. Поэтому, если у тебя нет уже собранных материалов для законодательного предложения, которое тебе еще предстоит написать, Задание будет твоим единственным делом.
— Возможно, это к лучшему, Гермиона, — твердо сказал Гарри, ни капли не тушуясь под ее горящим взглядом, — Задание занимает большую часть твоего времени…
— Так и должно быть, — пробормотал Личер.
— И лучше, если ты не будешь разрываться. Если только ты не хочешь просто вернуться к своей обычной работе, а я возьму операцию на себя…
— Нет.
Гарри пытался убедить ее отказаться от Задания из-за того, что ей придется остаться в Риме на постоянной основе. Несколько месяцев назад он думал, что она лучше всего подходит для этой работы, но как только ей потребовалось погрузиться в операцию, он тут же захотел вытащить ее. Не то чтобы Гермиона с нетерпением ждала возможности жить в постоянном напряжении от того, что в любую секунду что-то могло пойти не так, но она никогда не оставляла работу незавершенной.
Гермиона могла справиться с этим. Она напомнила себе, что Гарри не хотел ее участия, чтобы защитить, а не потому, что она не могла, хотя Гермиона подозревала, что верно было и то, и другое.
— Хорошо. Я отложу другую работу.
— Это если придется, — Гарри изучающе посмотрел на лежащую перед ним бумагу, — они приходили три раза, так что, возможно, они просто ждут, чтобы застать там М…Беллса или что-то в этом роде. Если визиты не станут чаще, или у них не возникнут подозрения, то все в порядке. Если он переедет, и они перестанут приходить, то мы вернемся к той схеме, которая есть сейчас.
Гермиона надеялась, что так и будет. Она бы предпочла жить с дюжиной Пепперов, чем с одним Малфоем.
9 августа, 21:21
Камера Малфоя представляла собой холодную каменную коробку, с темными от воды углами, которая просачивалась сквозь окружающую этот уровень землю. Здесь не было окон, за исключением того, что в двери — та вела в комнату со стулом в центре.
У дальней стены одиноко горел факел, защищенный от прикосновения невидимым щитом, который автоматически гаснул в десять часов вечера и зажигался в шесть утра. Почти каждый раз, когда она возвращала его в Азкабан, он проводил в темноте не менее получаса.
В дальнем правом углу находился покрытый пятнами унитаз, который выглядел грязным, хотя и очищался волшебным образом. Рядом с ним была раковина с подтекающим краном и отсутствующим мылом. У левой стены стояла кровать, настолько короткая, что скорее всего, его ноги свисали. На ней лежала подушка толщиной с ее безымянный палец и рваное белое одеяло толщиной с ее летнюю мантию. Еще там лежала книга, которую она сунула ему в руки на прошлой неделе, прежде чем закрыть дверь камеры, пробормотав, что он обязан ее закончить, раз уж начал читать в Риме.
Малфой стоял в центре комнаты в своем тюремном комбинезоне, с большим белым номером 0501-00621 на лопатках. Он смотрел на стену с унитазом и раковиной, за чем-то наблюдая. Гермионе, рассматривающей его в окошко, пришлось повернуться и наклониться, пока она не увидела жука, ползущего по стене.
Малфой повернул голову на дюйм в сторону двери, как только она вставила ключ в замок — металл заскрежетал по металлу — без сомнения, краем глаза продолжая наблюдать за жуком. Обычно камеры были укреплены защитными заклинаниями, чарами и замком, но на этом уровне Гермиона не могла пользоваться магией, чтобы продолжать беспрепятственно забирать Малфоя из Азкабана. Она думала, что он может попробовать сбежать — их лодка всегда была на приколе внутри пещеры — но он не пытался. Или, по крайней мере, ему это так и не удалось, и он не оставил следов попытки.
Гермиона открыла дверь, как обычно упираясь каблуками и напрягая руку. Судя по движению Малфой при ее появлении попытался засунуть руки в карманы, но на его комбинезоне их не было.
— Я припозднилась, я знаю.
Он повернул к ней голову, приоткрыв губы и собираясь что-то сказать, но замер. Гермиона переступила с одной ноги на другую, поджав губы и чувствуя, как жар опалил кончики ее ушей. Она была в повседневной одежде, а не в своем обычном деловом костюме, колени и рубашка были испачканы слипшейся пылью и размазанной грязью. Ее лицо блестело от пота, а волосы от влажности совершенно растрепались несмотря на то, что она их туго затянула.
Его взгляд задержался на пучках тонких завитков, торчащих вокруг ее висков, а затем скользнул по лицу и шее.
— Ты застряла в камине, Грейнджер?
— Я…
— Сражалась за последний экземпляр книги в магазине?
— Я…
— Ползла на край земли только для того, чтобы понять, что «Простоблеск» везде закончился?
— Вообще-то…
— Пришлось спасать котенка из огня, а теперь ты не представляешь, как найти его в джунглях из твоих волос?
— Закончил?
Он наклонил голову, его губы дернулись.
— Не совсем.
— На самом деле я тот маггл, который под твоим Империусом вычистил весь дом.
— Понятно. — В его голосе настолько отчетливо слышалось веселье, как если бы он расплылся в улыбке, от попыток удержать которую дергались его губы.
Ее выжидательный взгляд превратился в яростный, когда он направился к ней.
— Разве тебя не учили хоть какому-то подобию манер? Спасибо было бы…
— Это не мое жилище. — Он взял мантию, которую она протягивала, и сразу же потянулся за другой, висящей у нее на руке, отдавая первую обратно. — Это твое.
— Не мое, — не сразу сообразила Гермиона. Она сделала три шага назад, когда он вышел из камеры. — И я все еще могла бы попросить тебя прибраться в нем.
Все веселье вмиг слетело с Малфоя.
— Поскольку это не имеет прямого отношения к Заданию, то нет, ты не могла.