Гарри высыпал половину коробки риса на свою тарелку, прежде чем передать ей.
— Мы должны позволить ему добыть артефакт.
— Но если это настоящий темномагический объект, если они действительно его найдут…
— Мы получим его, когда уничтожим их, и узнаем от Беллса, когда они планируют его использовать.
Гермиона вздохнула, накладывая на свою тарелку еды больше, чем она могла съесть, и села напротив друга.
— Вот если бы он нашел его сам, он мог бы уничтожить его таким образом, чтобы никто не узнал.
Гарри кивнул, накручивая на вилку лапшу.
— Не факт, что он смог бы это сделать. Иногда уничтожить сложнее, чем просто сломать…
— Ну, я это знаю.
— Всезнайка, — он улыбнулся ей, когда Гермиона никак не отреагировала на его беззлобную шпильку. — Я тоже не хочу, чтобы они заполучили артефакт, чтобы они вообще что-нибудь получили, но Беллс должен выполнить это задание, и он не может его провалить. Чем скорее он это сделает…
— Тем раньше все закончится.
Гарри сглотнул и наклонил голову вперед.
— Раз и навсегда.
Гермиона кивнула, наблюдая, как соус капает из пакетика на ее курицу. Закончится. Закончится. Она даже не представляла себе такой жизни.
========== Одиннадцать ==========
15 августа, 22:18
Гермиона бросила взгляд на часы, но в свете фонаря смогла рассмотреть только три первых цифры.
— Я немного задержалась. — Она произнесла это достаточно тихо, поэтому не удивилась бы, если Малфой не расслышал ее слов из-за звона колокола.
— Не в первый раз.
Она привычно закатила глаза, замечая сквозь туман луну и темные облака. Капли дождя холодили кожу щек.
— Ты каждый раз ведешь себя так, будто я опаздываю.
— Я бы не заметил.
Ее рука упала обратно на колени, после того как она вытерла воду с лица. Верно, он бы не смог.
Диинь…динь.
— Без часов время идет медленнее или быстрее?
Он повернул голову — из-под сползшего капюшона появилась линия его носа и влажные пряди волос.
— Его не существует. Пятнадцать минут — это час или день, или пять секунд, все равно, когда ты делаешь одно и то же. Время становится неважным, жизнь кажется медленной. Но оглядываясь назад, ты понимаешь, что она промчалась вихрем.
— Я не могу себе представить, что время может быть неважным.
Гермиона подчинялась бегу времени: будильник, часы, рабочие часы, расписание, по которому она забирала Малфоя и возвращала в Азкабан, ела, спала, а еще были дедлайны, дни рождения, годовщины.
— Жизнь состоит из событий. Происходит что-то, что позволяет нам разграничить ткань времени. Благодаря этому мы отделяем дни друг от друга, — он пожал плечами, — это работает одинаково для всех, и заключенных тоже.
— Ну нет, я всегда живу по часам. — По-другому было разве что в лесу во время поиска крестражей. Тогда время шло иначе.
— Ты живешь по расписанию каждый день, но часы и дни перестают иметь значение после продолжительного отрезка времени. Каждую неделю люди делают что-то новое и запоминающееся, и в процессе кажется, что эти пять лет проходят неторопливо, будучи наполненными событиями. Но в основном люди занимаются рутинными делами, и именно они съедают время, поэтому оглядываясь назад, человек понимает, насколько быстро пролетели эти пять лет.
Гермиона невидящим взглядом уставилась на свет, отражающийся от обтянутых мокрой тканью колен.
— Иногда мне кажется, что война закончилась десять лет назад, а иногда, что на прошлой неделе. Некоторые вещи я едва помню, а другие не могу перестать вспоминать. Думаю, поэтому меня не отпускает ощущение, что все это происходило буквально вчера.
Динь.
Гермиона съежилась на скамейке, пораженная, что озвучила свои страхи. Она не должна была. Она действительно не должна была. Она хотела бы выдернуть свои слова из тумана, парящего над их головами, повернуть вспять последние тридцать секунд, стереть сказанное из его памяти. Ее лицо горело. Малфой молчал.
17 августа, 04:58
Хлопок аппарации раскатом грома прокатился прямо по кухне. Гермиона моментально оказалась на ногах. Желудок и сердце подпрыгнули вверх, и только, когда она заметила Малфоя, опустились обратно, сталкиваясь где-то на дне живота.
Он был весь в грязи, и снова покрыт кровью, которая сочилась со лба, сбегала по челюсти и покрывала руки. Его волосы находились в беспорядке, а глаза были широко распахнуты от ужаса, которое эхом отдалось в ее груди.
— Что…
Гермиона отскочила, едва не споткнувшись о стул, когда увидела, как Малфой поднял свою палочку. Она тут же выхватила свою и направила на него. Он повернул голову влево, не сводя с нее глаз, и Гермиона повторила его движение, вопросительно посмотрев в ответ. И если в ее глазах читалось «Что ты делаешь?», то понять, о чем спрашивает он, было решительно невозможно.
— Ты сомневаешься, что это я, или ты настолько глуп, что рассчитываешь меня одолеть? — озвучила она свои сомнения, затаив дыхание; ее сердце болезненно колотилось в груди, конечности пульсировали от всплеска адреналина.
— Я могу убить тебя менее чем за две секунды, — произнес он низким угрожающим голосом, — с такого расстояния не увернуться.
От осознания правоты его слов у Гермионы моментально пересохло во рту.
— Что ты делаешь в моем доме? — тем временем продолжил Малфой.
Что? Что?! Оборотное? Кто-то другой? Малфой никогда не аппарировал прямо на кухню. Он сошел с ума? Они свели его с ума? Империус?
— Я здесь, чтобы сопроводить тебя в Азкабан.
Это правильный ответ? Если он безумен, она, вероятно, должна говорить чуть менее угрожающе. Но если Малфой сошел с ума и при этом все еще помнит Рим, он должен знать, что она здесь делает.
— Кем я работаю в Министерстве?
— Откуда мне это знать?
Гермиона сузила глаза, ее голова пульсировала сильнее с каждым новым ударом сердца.
— Ступефай!
Малфой отразил заклятие, и Гермиона заблокировала его, когда оно отрикошетило обратно. Она снова поставила защиту, увидев желтый свет, вырвавшийся из его палочки, и удерживала ее все то время, пока не сместилась достаточно, чтобы безопасно для себя снять блок. В ее сторону метнулась новая вспышка, и Гермиона было выкрикнула обезоруживающие заклинание, но в этот момент что-то холодное обвило ее лодыжки, и ноги подкосились — она спиной рухнула на пол, вызывая фонтан из щепок; ее заклинание угодило в потолок.
Гермиона перекатилась — кислород с хрипом вырвался из ее легких. Вспышка пурпурного цвета приблизилась достаточно близко, чтобы прожечь дырку на рукаве ее блузки. Она ответила вслепую, но судя по тому, что Малфой впечатался в стену, громко кряхтя, попала в цель.
Гермиона поднялась на дрожащих ногах.
— Акцио, палочка.
Он все еще продолжал удерживать палочку, стиснув зубы, когда заклинание протащило его по кухне. Тогда она попробовала применить Оглушающее, но он оказался достаточно проворен, чтобы отразить его. Малфой действовал быстрее, чем она могла ожидать.
В следующей попытке Гермиона почти выбила палочку из его руки, но он успел раньше — на мгновение ее разум окутала тишина, прежде чем с очередным ударом сердца им завладела паника. Она на четвереньках ринулась за своей палочкой, увидев, как та отскакивает от стены, а затем откатывается в сторону. Внезапно ее локти и колени оторвались от пола. Гермиона попыталась ухватиться за ножки стола, но Малфой бросил Оглушающее, за которым последовало заклинание призыва, и Гермиона опрокинулась назад, переворачивая на себя стол. Его заклинания били достаточно сильно, чтобы столешница затрещала под их действием прежде, чем они достигли цели, отбрасывая девушку на бок.
Ее зрение затуманилось красным, а кожу на лице и руке покалывало от удара. Гермиона несколько раз моргнула, пытаясь дотянуться до палочки, все еще лежащей у стены, и облегченно втянула воздух, когда ее кожа соприкоснулась с виноградной лозой. Через мгновение носок его ботинка приземлился на край стола. Его лицо было напряжено, и каждая линия тела источала гнев. Она уже практически отскочила в сторону, когда Малфой бросил еще одно Оглушающее, поэтому, когда Гермиона применила ответное заклятие, они оба упали на колени.