Тедди скопировал ее движение, и Гермиона, смеясь, зарылась лицом в его волосы.
21 сентября, 22:06
Малфой откусил от яблока, слегка нахмурив брови, и посмотрел на ее записи.
— Ты опять стоишь над душой.
— Как? Я на другом конце комнаты. Если бы это было что-то личное, ты бы прикрыла документы своим портфелем, а не выставляла на показ как рекламу.
— Просто, когда они висят на стене, они дают более четкое и упорядоченное представление. Это не приглашение к диалогу.
— Ты включаешь в список то, что они никогда не будут использовать. Они не собираются красть ингредиенты для чертового Зелья безудержного веселья.
— Может быть, счастье — это способ пытки для членов группы, когда те проваливают миссию. — Звучало нелепо, но это было все же хоть самую малость, но возможно.
Малфой напряженно смотрел на нее, как будто пытался понять, действительно ли она верит в это или находится под действием каких-то особых чар. Гермиона закатила глаза.
— Я записываю все возможные варианты, в которых используются сами ингредиенты, а затем упорядочиваю их по степени вероятности.
— Звучит как потрясающий способ потратить время впустую. — Его зубы с громким хрустом впились в сочную мякоть.
— Ты хочешь сказать, что не рассматриваешь все возможные ситуации, когда готовишься к очередному взаимодействию с этими людьми?
Малфой напряженно жевал — кусок яблока оттопыривал его щеку, а губы влажно блестели от сока. Гермиона снова посмотрела на свои записи, ожидая, пока он проглотит.
— Я вычеркиваю наименее вероятные. Я не готовлюсь к тому, чтобы войти в штаб-квартиру и оказаться на вечеринке с шариками по случаю празднования магглорожденных. Или не ожидаю, что они созовут собрание, главной темой которого станет равноправие всех магических существ или даже равное распределение власти среди членов группы. Я не готовлюсь к вещам, которые никогда не произойдут, при наличии тех, которые могут.
— Это другое. Такие ситуации совершенно нелепы и неправдоподобны…
— Не то, что Зелье разбухания, да? Или…
— Они могут использовать его, чтобы казаться более крупными и, как следствие, более крутыми — ты не можешь отрицать, что они пытаются это делать. Лишь немногие из членов группы достаточно уверены в своих силах, чтобы действовать без оглядки на командиров.
— Это поэтому, когда была Уитвортом, ты ходила так, будто твои руки были в четыре раза больше нормальных, и при этом все равно виляла бедрами? — Малфой выбросил огрызок в мусорное ведро, его язык высунулся, чтобы облизать губы.
Гермиона слега покраснела. Она пыталась ходить “по-мужски”, но это всегда казалось ей слишком неестественным, поэтому иногда она забывала.
— Это не имело значения — никто не понял. У многих чистокровных женственные манеры.
Малфой странно посмотрел на Гермиону, достаточно быстро выхватывая маркер из ее слабой хватки, чтобы она успела поймать только его пальцы. Он наклонился вперед, вставая рядом с ней — ее рука, прижатая к его ребрам, двигалась в унисон с его дыханием. От него пахло мылом и лавандово-мятным шампунем, который она купила.
Малфой начал наносить маркером быстрые черные полосы, отвлекая внимание Гермионы от медленного, теплого толчка его расширяющейся на вдохе грудной клетки. Немного внимания. Половина ее разума была сосредоточена на этой точке контакта, словно это было единственное, что она чувствовала за последние недели, и ей стало интересно, заметил ли он это, или ему было все равно.
— Э-э, нет…
— Да.
— Это…
— Нет, не будут, — пробормотал он, а затем записал список зелий под теми, которые не вычеркнул.
Голова Гермионы инстинктивно отклонилась, когда он повернулся, чтобы взглянуть на нее — его лицо находилось так близко, как никогда раньше. Малфой неспеша отошел в сторону, и тепло его тела покинуло ее руку. Он протянул маркер, и Гермиона взяла его, прочищая горло.
Комментарий к Двенадцать
Ну что ж, мы вместе с героями прошли чуть больше, чем половину истории, и, на мой взгляд, эта глава стала поворотной: все накипевшее высказано, карты вскрыты, руки пожаты — впереди медленное, но неизбежное сближение душ и тел)).
========== Тринадцать ==========
23 сентября, 13:51
Гермиона убрала руку с задвижки на окне в гостиной и оглянулась через плечо, задергивая шторы.
Малфой был в чем-то прав, когда рассуждал об укрытии за защитными чарами. О том, что навязчивая потребность в безопасности может начать настолько сильно влиять на жизнь, что превратит ее в тоскливое существование. О том, что постоянный страх был так же способен разрушить жизнь, как и смерть.
Ей не нужно было снова проверять квартиру. Гермиона уже тщательно все осмотрела, как делала каждый раз, и не было ни одного места, которое она могла бы пропустить за исключением, пожалуй, самой задней части шкафов и ящиков, но это имело бы значение только в том случае, если бы в дом пробрался анимаг. А полностью ли она заперла дверь? Если нет, то они могли проникнуть внутрь, пока она была на другом конце квартиры, и сейчас поджидали ее где-то там. И если она сейчас пойдет в кабинет, они смогут…
Гермиона вышла в коридор, снова открывая все шкафы. На всякий случай. Просто чтобы окончательно убедиться.
25 сентября, 21:26
Дидидинь… ди-динь… динь…
— Почему именно Беллс?
Она выглянула из-за тумана, такого густого, что часть ее не могла не задаться вопросом, найдут ли они вообще отсюда выход. Голова Малфоя была повернута к шесту, возвышающемуся над бортом, где качался фонарь и звонил колокол.
— Твое вымышленное имя? — Он не ответил, и Гермиона сцепила пальцы на коленях, снова вглядываясь в туман. — Есть легенда о человеке по имени Фауст, который заключает сделку с дьяволом. Ему даются знания и великие магические силы на двадцать четыре года, а когда все заканчивается, дьявол требует его душу, осужденную на вечные муки. В некоторых версиях он находит спасение, в некоторых отправляется в ад. — Я предполагаю, что Фауст тоже рассматривался.
— Я спросил, почему это Беллс, а не…
— Это часть одной из легенд, в которой Фауст отправился в Ватикан и жил там, невидимый для всех, подшучивая над Папой. Через некоторое время Папа приказал звонить во все колокола Рима, чтобы изгнать злую магию… Поэтому они остановились на Беллсе. Или Кингсли так решил.
Малфой молчал, но продолжал смотреть, как звонит колокол.
… ди-динь, динь… динь…
29 сентября, 04:21
Гермиона сложила руки чашечкой и опустила их на дно, а затем вскинула вверх — вода изогнулась в воздухе дугой, прежде чем перелететь через борт. Нос лодки, задираясь, ударил о волну, туфли Гермионы соскользнули, и она упала на колени.
Вода, заполняющая лодку, не могла намочить ее больше, чем это уже сделал проливной дождь, поэтому Гермиона осталась в таком положении, продолжая работать руками.
— Грейнджер, если ты станешь причиной кораблекрушения, я тебя утоплю.
— Мы утонем, если не выплеснем воду! — прокричала она в ответ, ее голос терялся в шуме бури и звона колокола.
Гермиона отбросила кудри, прилипшие к лицу и лезущие в глаза, и снова сложила руки чашечкой. Она чувствовала каждую горсть воды, которую возвращала морю — дождь тут же восполнял эту потерю, но пока ей удавалось держать баланс…
Лодку сильно качнуло вправо, и пока она карабкалась, чтобы переместить свой вес влево, Малфой бросился к ней, обхватывая ее руку своей. На секунду Гермионе показалось, что они все еще могли спасти положение, если бы отклонились назад, но вес Малфоя оказался слишком велик — лодка перевернулась на бок.
Она успела наполовину вдохнуть воздух, прежде чем оказаться под водой, выдергивая палочку и отчаянно молотя ногами. Ее голова ударилась о корпус, и Гермиона открыла глаза в окружающую ее темноту. Поначалу все, что она могла слышать, был звук собственного дыхания, но затем где-то рядом вздохнул и Малфой. Что-то скользнуло по ее ноге, и Гермиона откинулась назад, дрыгая конечностью. Малфой издал неопределенный звук — его голос эхом отразился от дерева, почти теряясь в гуле дождя.