— Не по собственной воле.
— У невыразимцев есть любовь в бутылках — настоящая любовь, а не ингредиенты, которые просто ее имитируют.
— Ходили слухи.
Гермиона махнула рукой.
— Это…
— И это только любовь. Это не все чувства. Так что если именно они твой выбор, то это все равно мозг.
Она постучала ложкой по стенке кастрюли, сбивая прилипшую к ней лапшу.
— Это не просто… что-то механическое. Дело не только в науке, знаешь ли. Не все можно измерить по общему стандарту и каталогизировать. Ты ценишь свой мозг только за интеллект и за то, что он поддерживает жизнь?
— А ты нет?
— А как насчет чувств? Если бы я согласилась с тем, что они всего лишь часть мозга, то я не могу не спросить.
— Они хаотичны.
— Да, но они также могут направить тебя в нужном направлении, сде…
— Или наоборот. Чувства никогда не бывают хорошими или плохими, Грейнджер — у всех людей они являют собой их комбинацию. Никто не чувствовал любви, не испытывая ненависти, не чувствовал гордости, не испытывая зависти.
Гермиона помешала свой суп, на поверхности которого уже появились мелкие пузыри.
— Ты бы предпочел вообще ничего не чувствовать?
Малфой выключил конфорку, когда его суп начал кипеть, быстро его помешивая.
— Нет.
Ну, по крайней мере, он не хотел становиться машиной, как ей это иногда казалось.
— Значит, ты веришь, что душа — тоже часть мозга? Что это, кто мы такие?
— Нет. Но то, что мы есть — это часть мозга, воспоминания.
Она кивнула, тоже выключая конфорку.
— Ты не думаешь, что эта часть важна?
— Ты тоже так и не ответила, Грейнджер.
Они смотрели друг на друга в течение четырех ударов ее сердца, прежде чем она схватилась за ручку кастрюли и начала двигаться вокруг нее.
— Как ты думаешь, душа — это часть тела или что-то в этом роде…
— Я не знаю.
— Я тоже не могу решить. Если да, то она должна как-то самостоятельно отделиться.
Малфой приподнял бровь.
— Самостоятельно отделиться?
— Для… — Гермиона поставила кастрюлю обратно на плиту. — Ну, ты веришь в загробную жизнь?
— В духах и портретах.
— Нет, я имею в виду… не просто энергию или имитацию жизни, но… какой-то мир за пределами того, где живут мертвецы.
Он пожал плечами, садясь за стол, и она заняла место напротив него, прежде чем успела подумать об этом.
— Я разберусь с этим, если доберусь туда. Я уже имею дело с двумя жизнями и не хочу прямо сейчас возиться с третьей.
5 ноября, 12:10
Продолжай двигаться. Подбородок вверх. Аптека как раз здесь, ты купишь все для Малфоя, аппарируешь домой, затем в Рим. Это просто люди, которые делают покупки: котлы и мантии, сладости и снаряжение для квиддича. Книги. Ювелирные изделия. Пергамент, перья, свитки. Это просто покупатель. Ребенок. Мама. Преступник. Новобранец. Член Возрождения.
Гермиона обернулась, ее рука сжала древко палочки. Группа молодых людей позади нее отвела глаза и изменила размер шага, чтобы обойти. Из-за них показался крупный бородатый мужчина, который смотрел прямо на нее. Гермиона неподвижно замерла, не сводя с него глаз, пока он приближался, и наполовину вытащила палочку из кобуры. Его руки были засунуты в карманы, и он мог нести в них все, что угодно. Палочка, нож, оружие, экспериментальное зелье, которое сморщит легкие, проклянет кровь, вскипятит…
Гермиона дернулась вперед, когда кто-то врезался в ее плечо, и развернулась к прохожему, доставая палочку. Женщина, спотыкаясь, отпрянула от нее, бросая свирепый взгляд, прежде чем продолжить свой путь. Гермиона повернулась назад, пытаясь дотянуться до своей мантии и убедиться, что на нее не попало какое-нибудь зелье, которое теперь просачивалось через ткань. Ее сердце колотилось, распространяя по артериям адреналин с каждым выплеском крови.
Ву-ух, ву-ху-ху, вуухухувухуху…Дыхание Гермионы перехватило, когда бородатый мужчина прошел мимо нее достаточно близко, чтобы коснуться ее рук, его голова повернулась к ней в попытке сохранить зрительный контакт. В его взгляде плескалась тьма, пророча что-то дурное и зловещее — оно ворвалось в ее зрачки и, пролетев сквозь внутренности, упало холодным грузом в низ живота. Гермиона повернулась за ним, впиваясь ногтями в ладонь, держащую палочку.
Позади нее снова раздались шаги, они приближались, кто-то бежал к ней слева. В толпе людей петляла женщина, двигаясь в противоположном направлении от группы юношей. Ее глаза встретились с глазами бородатого мужчины и какое-то время удерживали взгляд, прежде чем она посмотрела прямо на Гермиону.
Гермиона отошла в сторону, и кто-то коснулся ее плеча. Бородатый мужчина обошел ее, а наблюдающая за ней группа приблизилась — три человека с натянутыми капюшонами. Егеря! Ее тело, врезающееся в настил, и маски из слоновой кости и серебра в свете зеленых вспышек. Она быстро повернула голову и увидела женщину, и все, что она могла слышать, это рокот ее дыхания и ровное, твердое и быстрое биение ее сердца.
Гермиона побежала, прорубая себе путь между телами и отталкивая тянущиеся к ней руки. Она ворвалась в ближайший магазин, оглядываясь через плечо на массу черных мантий и блестящих глаз, и захлопнула за собой дверь. Гермиона миновала витрину и ринулась по проходу с товарами, которые не могла рассмотреть, через стеллажи с одеждой, а затем еще один проход, ведущий в глубь магазина.
Она развернулась, прижавшись спиной к стене и хватая ртом сухой воздух, от которого обжигало горло. Ее руку прошила дрожь, когда она прижала ее к боку, все еще сжимая палочку. Гермиона стояла там и моргала, моргала, моргала, сквозь туман слез в ожидании глядя на проход.
18:26
Гермиона вышла из ванной, почесывая затылок, прежде чем под взглядом Малфоя сложить руки перед собой… убрать за спину… упереться в бедра. Его глаза скользнули по ее лицу, и он опустил книгу, выглядя смиренным перед тем кошмаром, который она собиралась на него обрушить.
Малфой терпеливо ждал, и она сломалась первой.
— Я… Тебе следует принять ванну, — выдавила Гермиона, и его брови взметнулись вверх. — Она уже наполнена, и там… Она горячая, что хорошо для напряженных мышц. Кроме того, я… не говори, не говори, не говори… добавила туда кое-что, что поможет облегчить боль, но не исцелит тебя.
Основные повреждения все еще останутся, так что нельзя сказать, что эта ванная его исцелит. Это просто немного трав и капля волшебных зелий.
— Ты наполнила мне ванну? — спросил Малфой, растягивая каждое слово.
— Да. Я подумала, что ты, будучи идиотом, не станешь делать этого сам или не будешь использовать миорелаксанты и тому подобное, если я просто дам их тебе. — Гермиона скрестила руки на груди, когда он бросил на нее свирепый взгляд, постукивая пальцами по краю стола. — Она остывает.
Малфой бросил взгляд в сторону ванной, затем на нее, и отодвинул стул, прежде чем снова заколебался. Просунув ладонь под корешок книги, он согнул средний палец, затем закрыл книгу большим пальцем. Он встал — книга все еще была в его руке — и пересек кухню.
Гермиона отошла от двери, когда он ее распахнул — насыщенный аромат ванны растворился в запахе пыли и плесени дома. Малфой остановился в дверном проеме, сжимая рукой раму, прежде чем сделать шаг назад и посмотреть на Гермиону.
— Спасибо.
Она ухмыльнулась.
— Не за что.
Это заняло у него достаточно времени.
7 ноября, 03:51
Она бросилась вперед, когда Малфой запнулся в дверном проеме, и потянулась, чтобы поддержать его, но он остановил ее порыв взглядом, под тяжестью которого Гермиона инстинктивно отдернула руку назад. Он прижал руку к правому боку и с трудом выпрямился, хотя его подбородок все еще упрямо был поднят вверх.
— Ты в порядке? — спросила Гермиона, прежде чем успела подумать, не лучше ли ей вообще держать рот на замке.
— Нормально, — ответил Малфой именно так, как она и ожидала.