Его губы были сухими и прохладными, а еще такими же мягкими, какими их рисовало ее воображение. Гермиона отстранилась и посмотрела на него широко распахнутыми глазами. Во взгляде Малфоя читалась то ли решимость, то ли злость, когда он снова притянул ее к себе, на этот раз мягче. Пальцы одной руки по-прежнему едва касались уха, в то время как пальцы другой впивались в ее запястье железной хваткой.
Четыре, пять ударов сердца — и Гермиона закрыла глаза, крепко зажмуриваясь. Ее губы приоткрылись под его натиском — их теплое дыхание перемешалось, а желудок скрутило от волнения. Нет, нельзя, нет. Она скользнула языком внутрь, судорожно сжимая в кулаке рубашку на его бедрах.
Малфой целовал ее медленно, исследуя каждый уголок податливого рта, в то время как его руки задавали совсем иной темп, подстраиваясь под сумасшедшее биение ее сердца. Они перемещались по ее шапке, зарывались в волосы, скользили по щекам, ласкали шею, гладили плечи. И от этих движений ей хотелось целовать его быстреежестчесильнее.
Поцелуй стал глубже, сопровождаясь медленными движениями языка и легким покусыванием губ. Но как только Малфой чуть сильнее сжал ее плечи, что-то в груди Гермионы задрожало. Она уперлась ладонью ему в грудь, пытаясь оттолкнуть, но тот не шевельнулся. Тогда она поспешно отвернулась сама, и его горячее дыхание обожгло ее щеку и шею, вызывая табун мурашек.
О Боже.
Гермиона пыталась думать, но все ее мысли сводились к покалыванию на губах, теплу его тела и тяжести рук, все еще лежащих на ее плечах. У нее заныло где-то за грудиной, и казалось, что кровь перемешалась и потеряла ориентиры, не зная, в каком направлении теперь бежать. Затем она почувствовала под ладонью другой пульс, не совпадающий с ритмом биения ее сердца в основании горла и в ушах… сердцебиение Малфоя — быстрое и сильное.
Ей нужно уйти. Ненадолго, просто, чтобы успокоиться, привести мысли в порядок, напомнить себе, почему она не должна вот так стоять: с ладонью на его груди, и мурашками на коже, почему не должна вспоминать ощущение его губ на своих или стремиться изучить каждый уголок его рта, исследуя его снова и снова, словно стараясь выучить наизусть. Потому что все это неправильно. Это то, что она зареклась никогда не делать. Неважно, насколько близко он был, или как часто она ловила себя на мысли об этом, когда теряла контроль над разумом и не пыталась его занять чем-то другим.
Она только что ответила на поцелуй, потому что он внезапно оказался так близко, и не было ничего, чтобы могло бы ее отвлечь в этот момент. И Гермиона уступила, чувствуя, как крошится под влиянием момента каменная решимость не допустить происходящего. Она знала, что должна была оттолкнуть Малфоя, но иногда, когда самоконтроль давал слабину, ей хотелось стать ведомой и следовать за ним. Ей хотелось ему ответить.
— Ладно, — скорее выдохнула, чем произнесла она.
Гермиона сделала шаг в сторону, и их руки разомкнулись. Она прижала ладонь к животу, словно пытаясь унять бушевавший там шторм переживаний и эмоций, и могла поклясться, что все еще чувствовала его сердцебиение: уже не такое сильное, но глубоко проникшее под кожу.
Она направила палочку на коробку, поднимая ту в воздух — посылка, покачиваясь, зависла над землей, разбавляя окружающую тишину перезвоном и перестуком ее содержимого.
— Я, э-э… отлевитирую это… тогда. — Коробка почти опрокинулась, когда ей пришлось развернуть ее, направляя в обход Малфоя. Он все еще стоял на том же месте, сжимая пальцы в ладонях, но Гермиона не решилась поднять глаза, боясь встретиться с ним взглядом и увидеть выражение его лица. — Эмм…ладно.
21 ноября, 04:06
Она отступила в сторону, пропуская Малфоя в камеру. На восьмом уровне было достаточно холодно — Гермиона даже немного удивилась, что выдыхаемый ей воздух не превращался тут же в облачко пара. Ее глаза остановились на тонком одеяле на его койке. Она прочистила горло, чувствуя, как начинают гореть щеки.
До этого момента они оба делали вид, что ничего не произошло. Пока Гермиона шла к Риму, она убедила себя, что скажет ему все… часть того, что она об этом думала, но в итоге и вовсе промолчала. Тот момент в снегу казался ей сном, и из-за этого ей было легче принять… ее принятие. Но как бы Гермиона ни игнорировала произошедшее, что не мешало ей постоянно прокручивать поцелуй в памяти, сейчас пришло время коснуться этой темы. Лучше так, чем если Малфой поймет ситуацию превратно.
— Это не… Ты уже достаточно выздоровел для путешествия на лодке, и авроры решили, что будет лучше вернуться к прежнему распорядку. Это был не мой выбор или… из-за… чего-то конкретного.
Он посмотрел на нее долгим взглядом. Если Малфой и моргал, то подергивания мышц его век были абсолютно синхронизированы с ее, потому что Гермиона этого не замечала. Это не наказание. Это не потому, что я не доверяю тебе или себе. Особенно себе. Но она не могла озвучить свои мысли.
Она неловко зашла внутрь, чтобы оставить ему фонарь, чувствуя груз невысказанных слов и тяжесть непредпринятых шагов, хотя и не могла определить их природу. Малфой так и не пошевелился. Она не осмелилась поднять на него глаза.
— Спокойной ночи, Малфой, — сказала на прощание Гермиона и сжала зубы, закрывая дверь.
23 ноября, 14:13
Прюит склонил голову набок, его глаза слегка расширились, когда он перевернул следующую страницу.
— Безупречно.
— Да, я имею в виду — его послужной список безупречен, но если он из тех, кто поддерживает Возрождение, то должно быть он хорошо заметает следы.
— Его могли выбрать мишенью именно по этой причине, а затем наложить Империус.
— Или ему угрожали, — пожал плечами Гарри, — если все же дело в Империусе, то таких сотрудников было бы больше, чем один.
— Да, и это все еще возможно, — подал голос Личер.
— Насколько нам известно, охранник никак не взаимодействовал с Люциусом Малфоем, но он проводил обыски у Нотта и фальшивого Драко Малфоя, — Прюит закрыл папку, — следует ли нам перевести его на другой уровень?
— Это может спровоцировать Возрождение слишком рано начать активную фазу, — вмешалась Гермиона, — чтобы успеть воспользоваться услугами своего человека до того, как того переведут, или в попытке спасти план.
— А нас это не устраивает, потому что мы можем выяснить, что они затевают, если подождем и понаблюдаем еще немного.
— Как продвигаются дела у Беллса с ингредиентами и местонахождением темномагических объектов? — спросил Кингсли, глядя на нее поверх разворачиваемого им свитка.
— Пока никак.
— Заставь его стараться сильнее. Он…
— Он пытается…
— Он должен это сделать, — с нажимом проговорил Личер, — мы все знаем, что произойдет, если мы не опередим их.
— Он делает все, что может, чтобы не подставиться и не провалить Задание. Это процесс.
— …который ему необходимо ускорить, — Прюит откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди, — ему нужно получить информацию, а затем наложить Обливиэйт. И все мы знаем, что некоторые из них хранят воспоминания не в голове, а в Омуте памяти на случай, если их поймают.
Гермиона покачала головой.
— В Омутах памяти, которые надежно спрятаны и находятся под охраной. Кроме того, возможно, у них есть сканеры для выявления определенных заклинаний, особенно таких, как Обливиэйт. Они осторожны и, скорее всего, имеют разные средства проверки на обман, а это означает, что Беллсу придется имплантировать новые воспоминания поверх стертых и при этом очень качественные. Это крайне сложная задача, требующая наличие правильного времени, правильного места, правильного человека и правильного метода, и даже в этом случае это все еще чрезвычайно рискованно. Он не будет идти на неоправданный риск, но он достанет нужную информацию.
— Хорошо, — подвел черту Гарри, отодвигая папки к краю длинного стола, — давайте посмотрим планы этажей.
— Какие? — Гермиона расстегнула портфель, залезая в верхнее отделение.
— Все.
— Места и люди указаны на обороте, — уточнила она, раскладывая пергаменты на столе.