Или, может быть, это разум как раз подсказывал ей, что она не была в безопасности. Может быть, она оставалась единственной в этой толпе, кто продолжал мыслить здраво. Точно так же, как когда она, Гарри и Рон были втроем против целого мира, и война еще не была объявлена войной. Может быть, паниковать из-за черных мантий было совершенно логично, потому что под ними могли скрываться члены Возрождения. Может быть, сейчас один из них достанет палочку и приставит к ее затылку, и то, что происходило раньше, произойдет снова. Мелькнет зеленая вспышка, она замертво упадет на пол и останется там лежать…мертваямертваямертвая.
Гермиона врезалась в двери, ведущие к лестнице, и ее руки, хватающие металлические ручки, на секунду оказались заняты, чтобы она смогла прицелиться в случае необходимости. Она споткнулась о маленькую площадку, захлопывая за собой дверь, посмотрела на нижние пролеты и прислушалась к приближающемуся топоту.
Ее ногти впились в ладони, большой палец был приподнят, чтобы лучше контролировать палочку при наведении. Гермиона обернулась, взбежала по лестнице и перегнулась через перила, высматривая, не мелькнет ли черный капюшон или маска из слоновой кости.
Ей просто нужно добраться до своего офиса, и тогда она закроет дверь, опустит жалюзи, включит везде яркий свет. Ее дыхание ураганом вырывалось из груди, в ушах шумела кровь, а ноги громыхали по ступеням, отбивая ритм ее сердца… бамбангбамбангбамбанг.
22:12
Гермиона помешивала равиоли, когда Малфой в пятый раз отложил упаковку с курицей. Скорее всего, он молчаливо обдумывал способы ее приготовления, но поскольку упрямо предпочитал найти решение сам, она не собиралась ему подсказывать. Он уже нарезал один из кусков кубиками и положил на сковороду — те подгорели с одной стороны, оставаясь сырыми с другой.
Малфой обошел ее, чтобы схватить лопаточку, касаясь грудью ее спины, и Гермиона на несколько секунд задержала дыхание. Он отступил, хмуро глядя на курицу и переворачивая кусочки. Она достала банку с соусом и еще одну кастрюлю, поставив ее нагреваться на медленном огне на дальней конфорке, чувствуя, что Малфой за ней наблюдает.
— Ты потеряла книгу? У тебя умер кот?
— Хм? — ее ложка замерла в воздухе, — Живоглот? Да.
Пространство вокруг них как будто сжалось: вероятно, это были только игры ее воображения, а может, потому что Малфой выглядел напряженно. Гермиона какое-то время наблюдала, как равиоли всплывают со дна кастрюли на поверхность, прежде чем удивиться, почему он в первую очередь спросил про книгу. Он, должно быть, заметил, что она сегодня была не в лучшей форме — утро в Министерстве никак не выходило у нее из головы. Сколько бы раз она ни пыталась забыть о подобных вещах или сделать так, чтобы они больше не повторялись, это никогда не срабатывало.
Малфой волновался, что ее что-то беспокоит? Он подумал, что это как-то связано с Заданием, и занервничал? Его это заботило, потому что ее состояние могло негативно повлиять на Задание?
Малфой слегка отстранился, когда Гермиона потянулась к шкафчику рядом с ним, но явно недостаточно, поэтому она несколько раз его коснулась, пока доставала тарелку со второй полки. Ей пришлось встать на носочки, чтобы дотянуться до третьей, но его длинная рука оказалась проворнее. Гермиона оперлась ладонью о стойку, почувствовав, что теряет равновесие, и улыбнулась ему.
— Спасибо.
— Эти сковородки — дерьмо! — заявил Малфой, закрывая шкафчик, когда она шагнула обратно к своей стороне плиты.
— Не сваливай свою ужасную стряпню на посуду.
— Что бы я ни делал, мясо одновременно подгорает и остается сырым. Это не…
— Возьми масло. Тот шкаф. — Она указала на одну из нижних дверец у его ног и попыталась забрать у него лопаточку, но тот поднял ее повыше.
— Мне нужна съедобная еда, Грейнджер. Съе-доб-на-я.
— И у тебя не выходит. — Она снова вознамерилась схватить лопаточку, но Малфой вытянул ту над головой. — Я не смогу сделать хуже, чем есть.
— На моем лице написано сомнение.
— Это лицо высокомерного придурка, который так и будет жевать сырую и подгоревшую курицу, если не передаст мне лопаточку…
— Зачем тебе лопаточка? Ты настолько зациклена на себе, что даже не можешь…
— На моем лице написано раздражение.
— Я совершенно уверен, что это просто твое типичное выражение лица.
— Это потому, что ты видишь мое лицо только тогда, когда я рядом с тобой.
— Всегда. У тебя уже начали появляться такие же морщины, как у Макгонагалл.
— У меня нет морщин, мне двадцать три…
— Уверена, Грейнджер? Когда ты в последний раз смотрела на себя в зеркало?
— Слава богу, не все такие же самовлюбленные нарциссы, как ты, чтобы постоянно смотреться в зеркало.
— Это потому, что не у всех есть для этого повод…
— Я не смеюсь над тобой. Ой, извини…я думаю, на моем лице написано, что я вру…
7 декабря, 05:24
Гермиона расслабила мышцы лица и снова изучающе посмотрела на себя в зеркало, медленно поворачивая голову туда-сюда при свете яркой лампы. На самом деле она совершенно не собиралась этого делать, но после того, как вернувшись домой, сознательно отказалась от проверки шкафов, ей нужно было на что-то отвлечься. Если присмотреться повнимательнее, то на лбу действительно проступила пара тонких морщинок, но в остальном ее кожа оставалась гладкой и ровной, без каких-либо признаков возрастных изменений.
— Лжец, — пробормотала она, — Драко Малфой — лжец, Пеппер.
Кот равнодушно на нее посмотрел и начал усердно вылизывать лапу. Гермиона наклонилась, дважды проводя ладонью по его спине. На этот раз Пеппер не стал от нее убегать, а степенно удалился, задрав хвост.
8 декабря, 03:40
Его ладони прожигали дорожки на ее спине, ягодицах, плечах, бедрах, ногах, пока их языки яростно сталкивались друг с другом. Ее собственные руки перестали обвивать его шею и отправились изучать рельеф его груди, спины и плеч. Когда она необдуманно скользнула по правому, у него перехватило дыхание, а пальцы слишком сильно сжали ее поясницу.
— Твое плечо.
— Нрм, — пробормотал он ей в губы.
— Что?
— Нормально. — Его рот переместился на ее шею.
— Нормально как… — она захлебнулась вздохом, когда он пососал чувствительное местечко, — эм-м-м…
Нормально. Нормально… в каком смысле? Малфой скользнул зубами по шее, и она схватила его за руки, когда он задрал ее юбку выше бедер. О, подождите, это… Нет. Да. Нет. Может быть. Он наклонился вперед, снова посасывая кожу под челюстью.
— Нормально, — прошептала она ему или себе, или вообще никому. Нормально… что-то не давало ей покоя… нормально в смысле «все в порядке» или нормально в смысле «не очень, но сойдет»…
Он снова поцеловал ее, заворачивая юбку вокруг талии, и скользнул пальцами под резинку ее трусиков, обхватывая ягодицу. Малфой притянул ее к себе, крепко прижимая к животу. Гермиона чувствовала, что она горит, и у нее кружится голова, а еще желание, желание, желание, пульсирующее в крови и затуманивающее рассудок. Она задрожала всем телом, когда трусики скользнули вниз по ее голым ногам. Теперь уже точно не оставалось сомнений, к чему это все должно привести, поэтому Гермиона даже не удивилась, осознав, что ее руки теребят пряжку его ремня.
Она откинула голову назад, наполняя легкие кислородом.
— Я не закончила лечить твое плечо, так что нам следует…
Малфой поднял ее, прижимая спиной к стене, и ее ноги инстинктивно обвили его бедра.
— Я сказал нормально, — произнес он хриплым голосом, дергая ее блузку и вытаскивая из-за пояса юбки.
Он коротко поцеловал ее в губы, прежде чем его горячий рот начал прокладывать влажную дорожку по оголенной коже, которая обнажалась под его пальцами с каждой новой расстегнутой пуговицей. Гермиона открыла глаза, прислонилась головой к стене, тяжело дыша, и осмотрела кухню. Дверь была закрыта, а шторы на окнах задернуты — даже, если бы кто-то аппарировал снаружи, их бы никто не увидел. Ее палочка была в кобуре, повернутой к стене, но она все еще могла до нее дотянуться…Ох.