Ее спина выгнулась, когда его рот закончил свое путешествие на ее соске. Гермиона зарылась пальцами в светлые пряди, чувствуя, как сильнее запылало лицо. Малфой потянулся вниз, приспуская брюки вместе с боксерами, покачнулся, когда ткань начала падать, и она дернула его за волосы.
Он поднял голову, окинул ее горящим взглядом, и Гермиона потянулась за новым поцелуем, удерживая зрительный контакт. Дрожание губ, теплое дыхание и его язык, проникающий в глубь ее рта. Она выпрямилась, когда почувствовала его у входа, крепче обвила ногами, а затем он толкнулся вперед. Гермиона не знала, был ли это ее стон или его, или они оба вызвали сильную вибрацию воздуха.
Она отстранилась от его губ, но Малфой тут же последовал за ней, хватая ее за бедра, затем качнулся вперед и потянул на себя. Он медленно наполнял ее, заставляя задерживать дыхание, пока она перестала чувствовать что-либо еще кроме кислорода, сдавливающего грудь, горячего покалывания на ее коже и самого Малфоя. Так много Малфоя.
Он обнял ее за талию, прислоняя ладонь к стене рядом с ней. Гермиона обхватила пальцами его уши — из ее горла вырвался хрип, когда он снова толкнулся в нее — и притянула для нового поцелуя. Его рот податливо открылся под напором ее губ, находя нужный ритм, и их языки кружились, сплетались, терлись, преследовали друг друга.
Она потянулась, чтобы задрать его рубашку, остро нуждаясь в прикосновении его кожи к своей. Гермиона подняла ее до подмышек, скользнув кончиками пальцев по цепочке, но Малфой не поднял рук, чтобы позволить ей стянуть рубашку до конца. Может быть, он не хотел ни на мгновение лишаться прикосновения к ней, может быть, он все же врал по поводу плеча…
Гермиона снова застонала, когда он изменил угол, и какая-то отдаленная часть ее сознания задалась вопросом, почувствовал ли он, что она на мгновение отвлеклась, но с новым сильным толчком и последовавшим за ним острым удовольствием все связные мысли вылетели из ее разума.
Каждое движение его бедер отзывалось в ней дрожью, из ее рта вырывались тихие полустоны-полувсхлипы. Малфой обхватил ее сзади за плечи, собирая в пригоршню блузку, чтобы обнажить участок кожи, к которому тут же приник ртом.
Она гладила ладонями мышцы его груди, кружа по выпуклостям и впадинам, проследила ладонью прочертивший кожу шрам и провела кончиками пальцев по его соскам. Он со стоном оторвал голову, его челюсть скользнула по ее щеке, и Гермиона, не задумываясь, наклонилась, чтобы поцеловать ее. Она провела языком к его уху, слегка оттянула за мочку и пососала чувствительную кожу под ней. Его руки сжались, и она повторила это действие, прежде чем осыпать поцелуями его шею. Гермиона чувствовала, как бешено стучит его сердце, и она на мгновение замерла, прислушиваясь к его биению, отражавшемуся от ее собственной груди.
Она мягко прикусила, а затем сильно пососала кожу на ключице, и его бедра вздрогнули, вырывая из нее громкий стон. Малфой повторил это движение снова и снова, и снова, и все, что Гермиона могла теперь сделать — это откинуть голову назад и полностью раствориться в ощущениях. Он двигался напротив нее и внутри нее, углы его тела встречались с ее собственными, и его горячее дыхание смешивалось с ее. Малфой отклонился назад, скользя рукой к соединению их тел, его пальцы немного неуклюже прижались к клитору, кружа и потирая.
Гермиона застонала, выгибаясь назад, упираясь каблуками в его ягодицы, и он пробормотал что-то похожее на проклятие. Где-то на отдаленных окраинах рассудка появилась крошечная мысль, что Малфой может наблюдать за ней, за всеми ее реакциями, но она слишком погрузилась в ощущения, чтобы беспокоиться о звуках, которые издавала или о том, как выглядела в этот момент. Все ее внимание было сосредоточено на каждом движении бедер и кончиках его пальцев, которые подталкивали ее все ближе, ближе, почти… туда.
Ее голова ударилась о стену, когда она полетела с обрыва вниз, содрогаясь всем телом и не осознавая ничего вокруг, кроме ярких вспышек удовольствия, прошивающих насквозь.
Вернувшись в реальность, она почувствовала себя зажатой между стеной и Малфоем, который продолжал погружаться в нее. Гермиона всхлипнула на вдохе, не зная, пульсировала ли ее голова от удара или от нехватки кислорода. Она слегка выпрямилась, чтобы поймать его взгляд. Ей показалось, что черты его лица смягчились, но, возможно, реальность искажалась в тумане накрывшего ее удовольствия. Его губы распухли от поцелуев, глаза потемнели, а скулы покрылись красными пятнами. В этот момент Малфой казался ей невероятно красивым, и Гермиона задалась вопросом, знал ли он об этом, когда прижался своей щекой к ее.
— Заклинание, — прохрипел он, когда ее ноги сжались вокруг него, а ногти царапнули его затылок.
— Не нужно.
Гермиона крепче схватила его плечо, когда толчки ускорились, и она досчитала до седьмого, прежде чем его тело прижалось к ней — только его бедра продолжали двигаться поверхностными, почти отчаянными рывками, пока Малфой глубоко не застонал, уткнувшись ей в ключицу. Она задержала дыхание, хватая пальцами пряди волос на его шее.
Он все еще прижимал ее к стене, их грудные клетки в унисон поднимались и опускались — они оба хватали ртом воздух. Ее ноги соскользнули с его бедер, когда Малфой ослабил хватку, и Гермиона дотянулась ступнями до пола. Его лоб прижимался к стене, и она с трудом пересилила желание прислониться головой к его груди, чтобы чувствовать его рваное дыхание и слушать громкое биение сердца.
Гермиона бросила взгляд на его перекошенные плечи, высвободила свои руки из плена его рубашки и одернула юбку.
— Твое… — Она прочистила горло и покраснела, услышав, как хрипло звучит ее голос. — Дай мне взглянуть на твое плечо.
Пряжка ремня зазвенела, когда Малфой подтянул брюки, затем он схватился за низ рубашки, все еще наполовину задранной кверху, и стянул ее с себя. При виде розово-красной кожи Гермиона вмиг забыла о своей неловкости — ожог выглядел натертым и воспаленным.
— Ты придурок! Это твое «нормально»?! Я должна была сразу нанести на него лекарство! Вот, просто… — она наложила быстрое Охлаждающее заклинание, и на этот раз он даже не вздрогнул. — Иди, приведи себя в порядок, а потом нанеси на него мазь. Из зеленой банки. И толстым слоем! Возьми ее с собой, потому что она тебе еще понадобится до вечера. Хочешь принять душ? У нас есть время, но… Что?
Его ошеломленное выражение лица теперь сменилось ухмылкой, и Гермиона не знала, как на это реагировать. Особенно, когда его плечо выглядело вот так, а ее накрывало чувство вины при воспоминании, сколько раз за последние двадцать минут она хваталась за него.
— Я принесу, — пробормотала она, пробираясь между ним и стеной.
Малфой схватил ее за руку и потянул на себя:
— Хочешь принять душ? — Гермиона снова бросила взгляд на часы, и он высвободил ее руку, проходя мимо. — Я выйду через пять минут. В последнем ящике шкафа есть свежая одежда, которую ты можешь уменьшить.
— Хорошо.
Она, не мигая, смотрела ему в след, пока дверь ванной не хлопнула. Он не закрыл ее до конца, оставляя небольшую щель. Гермиона видела, как движется его тень, и боялась пошевелиться на случай, если бы Малфой тоже наблюдал за ней. Она чувствовала, что ее переполняет огромное количество эмоций, и ей требовалось время, чтобы в них разобраться.
Ладно. Хорошо. Гермиона сделала глубокий вдох, толчками выталкивая воздух на выдохе. Лад-но.
05:32
Динь, динь… динь…
Они отставали от привычного графика, но так как зимним утром заря занималась позже, единственной проблемой могла стать смена караула. И в этом смысле пока все было в порядке.
Несмотря на мороз Гермиона чувствовала, как вспыхивает ее лицо каждый раз, когда она бросала взгляд на Малфоя. А при мысли о том, что он мог ее видеть даже в этой темноте, к алеющим щекам присоединились горящие уши. Это было нелепо. В конце концов, им еще предстояла стандартная процедура допроса для отчетности, и если ее разум продолжит раз за разом возвращаться к произошедшему, то ничего конструктивного из этого не выйдет.