— Без подвала?
— Неизвестно, — Гермиона обвела рукой пространство вокруг себя, — это…
— Все, что касается Задания, — он обернулся и серьезно посмотрел на нее, — пора начинать готовиться.
24 декабря, 21:02
Гермиона видела, как он смотрит на нее в окошко, пока она открывала дверь ключом. Она мысленно приготовилась к его реакции, прежде чем откатить дверь в сторону. Взгляд Малфоя ожидаемо переместился на ее ноги, прошелся по телу, а затем снова вернулся к лицу.
— Я замерзла.
— Ты похожа на чертову подгоревшую зефирку.
— Зато мне не холодно! Если я заболею в такое время, это будет ужасно.
Возможно, Гермиона слегка переусердствовала с количеством слоев, натянув сразу столько свитеров, что ее руки раздулись, как будто у нее были накачаны бицепсы. Из-за это двигаться стало немного сложнее, но главное, что она все еще могла быстро дотянуться до палочки. Она проверила. Дюжину раз.
— Ты просто завидуешь, что мне будет уютно, когда мы окажемся в море.
— Или ты упадешь за борт и пойдешь ко дну как якорь.
— Даже не мечтай. Я буду сидеть на своей скамейке, укутанная от холода, наблюдая как ты дрожишь.
Она бросила ему мантию, громко фыркнув. Ее бросок из-за обилия слоев вышел неуклюжим, словно кидал двухлетний ребенок.
Малфой в любом случае поймал ткань, но вместо того, чтобы бросить самодовольный взгляд, сосредоточился на ее руке. Гермиона уже и забыла об этом.
— Это что? — он кивнул подбородком и посмотрел на нее так, словно уже знал правду, но не рассчитывал, что она признается.
— Драпировка руки.
— У тебя есть драпировка для руки? — его брови сошлись к переносице и приподнялись, а уголки губ дернулись.
— Да.
— Похоже на свитер.
— Это такой хитрый ход.
— И кажется, он немного великоват для тебя.
— Это идеальный размер для драпировки рук, — она подняла подбородок, — завидуешь? Поэтому продолжаешь говорить об этом?
— И я уверен, что это мой.
Гермиона посмотрела на серый свитер, перекинутый через руку.
— Или, может быть, я только что его купила и…
— Я также почти уверен, что и на тебе один из моих.
Он пристально посмотрел на нижнюю часть ее шеи, где виднелся ворот его синего свитера. Выходя из дома, Гермиона хотела застегнуть мантию под горло, но та ее душила.
— Это не твой. Ты сказал, что никогда не наденешь его, потому он выглядит так, как будто я сама его связала. Что на самом деле я воспринимаю как комплимент, потому что думаю, что это… В общем, мне нужно было одеться потеплее. И мне понадобился размер побольше.
— То есть из тех тридцати свитеров, что сейчас на тебе, ты принесла мне один?
— На мне семь, и два из них очень тонкие, — она нехотя протянула ему руку, — я захватила тебе парочку. Я знаю, что у тебя толстая мантия, и ты хладнокровный, поэтому решила, что ты сам не захочешь надеть больше.
Малфой посмотрел на нее нечитаемым взглядом и забрал одежду. Гермиона потерла рукой бок, чувствуя, как тот начинает зудеть от выступившего пота, краем глаза наблюдая за тем, как он одевается. Он выглядел до смешного нелепо в двух дорогих свитерах и штанах от тюремного комбинезона, но Гермиона предпочла оставить это без комментариев.
Его волосы встали дыбом от статического электричества, и она не смогла сдержать улыбки. Малфой бросил на нее взгляд, приглаживая пряди и застегивая мантию.
— Я не думал, что ты придешь сегодня.
— Почему нет? — Он ничего не ответил, заканчивая с парой последних пуговиц, но она и так знала ответ. — Я уйду утром.
Он посмотрел на нее.
— До того, как я вернусь?
— Нет, не сегодня. Что ж, считай, что утро это все еще продолжение сегодня. Я планировала уйти около восьми, а потом вернусь вечером. Около шести.
Малфой оглянулся на камеру, беря фонарь из ее руки, и паранойя Гермионы вынудила ее посмотреть в ту же сторону.
— Значит, я останусь в доме?
— Да. Завтра у тебя ужин с Возрождением, верно?
— Не раньше десяти.
— Проще остаться дома.
Гермиона дождалась, когда Малфой начнет движение, и пошла следом, отставая на полшага.
— Кто будет дежурить днем?
— Личер придет с восьми до полудня, Гарри — до трех, а Прюит — до шести. Потом я вернусь.
Она думала, что Малфой начнет возражать, что это слишком хлопотно и не проще ли вернуть его в Азкабан, чем задействовать всех авроров, но он промолчал. Возможно, он уже знал ответ, и ему было некомфортно услышать подтверждение своей догадки о том, что Гермиона просто не хотела оставлять его в камере на Рождество.
Ей пришлось убедить Прюита согласиться, сославшись на благотворное влияние домашней атмосферы на психологическую устойчивость Беллса. Личеру она сказала, что члены Возрождения могут нагрянуть в любой момент, чтобы лично поздравить командира. Гарри был единственным, кто легко согласился без всяких уловок, хотя и вызвал раздражение Джинни необходимостью работать в Рождество. И даже если бы Гермионе самой пришлось дежурить в Риме весь день, она бы осталась без малейших раздумий.
25 декабря, 07:28
Белая рубашка смялась после сна, шнурки пижамных штанов были завязаны узлом на середине. Ее мозг тут же завис на разгадке предназначения этого узла, но судя по ухмылке Малфоя и вспыхнувшим в глазах искоркам веселья, он расценил ее интерес к области паха по-своему.
Он уселся напротив Гермионы — его взгляд был все еще сонным, а волосы взлохмачены. Наверное, он продолжил бы спать, если бы не услышал, как она зашла к нему в комнату. Она рассчитывала улизнуть раньше, чем Малфой встанет, потому что, откровенно говоря, не хотела бы, чтобы он открыл подарок в ее присутствии.
Гермиона мучилась вопросом, что бы такого придумать праздничного и надо ли. Он подумывала принести маленькое деревце, но не знала, как семья Малфоев обычно отмечала Рождество, и оценил бы он вообще такой символизм. Она даже не была уверена в том, что нужно сделать подарок, пока случайно не наткнулась на подходящую вещицу в магазине. И чтобы он не посчитал ее дар слишком оскорбительным, добавила к нему сладостей. Несколько упаковок сладостей, если быть точной, притом довольно дорогих — все, что он когда-либо упоминал с теплотой в голосе. Но это все равно были лишь сладости, ничего особенного. Поэтому ее план состоял в том, чтобы тихо оставить подарок в комнате и исчезнуть, избавляя их обоих от неловкости.
Малфой держал банку, приподняв брови, а затем повернул к себе этикетку. Во рту у него что-то щелкнуло, и он прижал язык к щеке, рассасывая конфету — очевидно, части подарка он уже нашел применение.
— Лекарство от валлиблиаров — вредителей, вызывающих иррациональное мышление, подлость, высокомерие, тщеславие, отстраненность, вспыльчивость, плохой слух и бородавки на пальцах ног.
Гермиона улыбнулась.
— Принимать по одной дозе два раза в день — утром и днем.
— Ты пытаешься меня отравить? Хотя, судя по некоторым симптомам, я решил, что ты случайно перепутала наши подарки с Уизли.
— …плохой слух? — Гермиона ухмыльнулась, увидев растерянность на лице Малфоя, который пытался понять, пошутила ли она сейчас. — На самом деле я не знаю, что там за состав, но точно не что-то смертельное. Так что, если хочешь попробовать…
— Только после тебя. В конце концов, здесь указаны иррациональное мышление, высокомерие, тщеславие, вспыльчивость и… — он вопросительно склонил голову, — бородавки на пальцах ног?
— Нет! И я не высокомерная или…
— Ах, это в тебе говорит твое иррациональное мышление. Так что лучше поторопиться, пока не стало хуже. Давай. — Малфой протянул ей банку, и Гермиона окинула его бесстрастным взглядом.
— Я лучше подожду немного, чтобы узнать, как отреагирует твой организм. Я добавила лекарство в сладости.
Он приподнялся со стула и засунул банку в карман штанов. Гермиона ожидала, что Малфой просто выбросит ее в мусор.
— Я мог бы поверить в это, если бы тщательно не проверил упаковку на предмет повреждений.
На ее лице появилась странная улыбка, потому что она никак не могла решить, удивляло ли ее это или больше веселило.