Эмиль Лоусон вытер пол ладонью и уселся.
— Хочешь, чтобы мы ушли? — осведомился он. — Чтобы нас не было в твоей камере сегодня ночью?
— Хочу.
— Тебя попросили кое-что сделать для мистера Пескаторе, но ты отказался.
— Я не отказывался. Окончательное решение зависело не от меня.
Заточка, прижатая к горлу Джо, скользнула в его поту, сбоку проехала по шее, сорвала кусочек кожи. Бэзил Чигис снова приставил ее к ямке на его горле.
— Твой папаша, — кивнул Эмиль Лоусон. — Легавый. Что он должен был сделать?
Что?
— Ты сам знаешь, что он должен был сделать.
— Давай сделаем вид, что я не знаю. Отвечай на вопрос.
Джо медленно набрал побольше воздуха:
— Брендан Лумис.
— И что там насчет него?
— Предварительное заключение. Послезавтра у него суд.
Эмиль Лоусон заплел пальцы за головой и усмехнулся:
— И твой папаша должен был его пришить, но сказал «нет».
— Ну да.
— Нет, он сказал «да».
— Он сказал «нет».
Эмиль Лоусон покачал головой:
— Ты скажешь первому же человеку Пескаторе, которого встретишь, что твой отец передал тебе пару слов через тюремщика. Передал, что позаботится о Бренни Лумисе. А еще — что он выяснил, где спит по ночам Альберт Уайт. И что он передал тебе адресок для старика Пескаторе. Но этот адрес ты скажешь ему только при личной встрече. Ты меня внимательно слушаешь, красавчик?
Джо кивнул.
Эмиль Лоусон протянул Джо какую-то вещь, завернутую в промасленную тряпку. Джо развернул. Еще одна заточка, небольшая, очень тонкая, чуть толще гвоздя. Когда-то это была отвертка, которой добрые люди закручивали винтики в очках. Но отвертка не бывает такой острой. Наконечник был как шип у розы. Джо, не нажимая, провел по нему ладонью и порезался.
Они отвели заточки от его ушей и горла.
Эмиль наклонился к нему:
— Когда ты окажешься достаточно близко, чтобы шептать Пескаторе на ухо, проткни этой штукой его сучьи мозги. — Он пожал плечами. — Ну, или глотку. Главное — чтобы наверняка.
— Я думал, ты на него работаешь, — проговорил Джо.
— Я работаю сам на себя. — Эмиль Лоусон покачал головой. — Я проворачивал для его ребят кое-какие делишки, когда мне платили. Но теперь мне платит кое-кто другой.
— Альберт Уайт, — предположил Джо.
— Да, он мой босс. — Эмиль Лоусон наклонился ближе и слегка потрепал Джо по щеке. — А теперь он и твой босс тоже.
На небольшом клочке земли за своим домом на Кей-стрит Томас Коглин развел огород. Он уже много лет занимался им с переменным успехом, но в последние два года после смерти Эллен у него не осталось ничего, кроме времени, и благодаря этому, продавая излишек урожая, он даже начал получать некоторую прибыль.
Однажды, много лет назад, в пятилетнем или шестилетнем возрасте, Джо решил помочь отцу собрать урожай. Дело было в начале июля. Томас отсыпался после сверхурочной работы и нескольких рюмок, которые принял по ее завершении вместе с Эдди Маккенной. Он проснулся, услышав, как сын разговаривает на заднем дворе. В ту пору Джо часто беседовал сам с собой, а может, обращался к воображаемому другу. Так или иначе, с кем-то ему приходилось говорить (это Томас признал уже сейчас), потому что дома с ним разговаривали мало. Томас слишком много работал, а Эллен — ну, Эллен к тому времени уже полностью сосредоточилась на «Средстве № 23», панацее, которую впервые предложили ей после одного из выкидышей, предшествовавших рождению Джо. Тогда никто не мог подумать, что «Средство № 23» принесет Эллен какие-то неприятности — во всяком случае, Томас убеждал себя в этом. Впрочем, потом он вынужден был пересмотреть эту первоначальную оценку. Так или иначе, в то утро он сразу понял, что Джо остался без присмотра. Он лежал в постели, слушая, как его младшенький лепечет что-то сам с собой, разгуливая по террасе, то поднимаясь, то спускаясь обратно, и Томас начал недоумевать, откуда же он туда приходит.
Он встал с постели, надел халат, нашел тапочки. Проследовал через кухню (где Эллен, с безразличным взором, но с улыбкой, сидела над своей чашкой чая) и толкнул заднюю дверь.
Когда он увидел террасу, ему захотелось кричать. В буквальном смысле. Упасть на колени и обратить в небо яростный вой. Его морковка, и пастернак, и помидоры, еще совсем зеленые, лежали на террасе, разметав по засыпанному землей деревянному полу ботву и корни, точно волосы. Джо пришел с огорода, держа в руках очередную порцию урожая — на сей раз это была свекла. Он улыбнулся отцу, сверкнув зубами и белками глаз, — все остальное было черным от грязи, не человек, а крот.