Дион залез колесом в рытвину, потом задел за металлическую скобу в покрытии моста, потом проехался еще по одной выбоине. Джо зажмурился.
Солнце шпарило прямо в ветровое стекло, дышало огнем, проникавшим внутрь машины.
Дион добрался до другого конца моста, и асфальт сменился толченым ракушечником и гравием, две полосы сошлись в одну, вдруг обратившуюся в лоскутное одеяло, полное всевозможных уклонов и неровностей.
— Я только хочу сказать, что… — начал Дион, но ничего больше не сказал.
Они подпрыгивали на ухабах еще с квартал, а потом застыли в пробке, и Джо боролся с острым желанием удрать из машины, бросив Диона. Бросить всю эту затею. Кто в здравом уме станет перевозить на машине долбаную бомбу из одного пункта в другой? Ну кто?
Только сумасшедший. Парень, который желает умереть. И думает, что счастье — ложь, которую тебе твердят, чтобы ты вел себя смирно. Но Джо повидал счастье, он уже знал, что это такое. А теперь он рискует больше никогда его не испытать, лишить себя всяких шансов на это. Потому что он транспортирует взрывное устройство, способное проломить тридцатитонным судовым двигателем корпус корабля, обшитый сталью.
От него запросто может ничего не остаться. Ни машины, ни одежды. Три десятка его зубов брызнут в бухту, словно медяки, которые бросают в фонтан. Еще повезет, если найдут хотя бы костяшку пальца, чтобы потом зарыть на их семейном участке кладбища «Кедровая роща».
Последняя миля оказалась хуже всех. Они съехали с моста Гэнди, протащились по проселку, шедшему вдоль каких-то железнодорожных путей, от жары дорога раскисла и растрескалась в самых неподходящих местах. От нее воняло плесенью и тварями, которые ползали и издыхали в теплой жиже. Потом они въехали в рощу высоких мангровых деревьев, где на земле то и дело обнаруживались лужи и внезапные дыры с отвесными стенками, и еще через пару минут тряски по этой поверхности они прибыли к хижине Даниэля Десусы, одного из самых надежных изготовителей тайников на службе у их фирмы.
Он выдал им ящик для инструментов, снабженный двойным дном. Следуя полученным инструкциям, он специально запачкал ящик, обработав его так, что от него пахло не только маслом и жирной грязью, но и старостью. Впрочем, инструменты, которые он туда поместил, были первоклассными и ухоженными; некоторые он завернул в промасленные тряпки, и все они были недавно вычищены и смазаны.
Они встали у кухонного стола в его однокомнатном домишке, и он показал им, как снимается дно ящика. Мимо них вперевалку прошла его беременная жена, направляясь в уборную. Его двое детей играли на полу парой кукол, ловко сшитых из обычных тряпок. Джо заметил на полу лишь один матрас для детей и один — для взрослых, без всяких признаков белья или подушек. Дворняга, принюхиваясь, то входила в домик, то выходила обратно. Повсюду жужжали мухи. Ныли москиты. Даниэль Десуса лично проверил работу Шелдона — из праздного любопытства или из чистого безумия, Джо не знал, он уже не хотел об этом думать, им овладело безразличие, и он пребывал в ожидании встречи с Создателем, когда Десуса ткнул в бомбу отверткой, а его жена вернулась и шлепнула собаку. Дети начали драться за одну из кукол и бешено визжали, пока Десуса не метнул грозный взгляд на жену. Она оставила собаку в покое и принялась раздавать затрещины детям, не щадя их лиц и шей.
Дети заревели от потрясения и негодования.
— Ваша есть неплохая машинка, парни, — объявил Десуса. — Она будет наделать много шума.
Младший из двух детей, мальчик лет пяти, перестал плакать. До этого он возмущенно-изумленно хныкал, но когда остановился — это было так, словно он задул спичку, горевшую где-то у него внутри. Лицо его сделалось пустым. Он поднял с пола один из отцовских гаечных ключей и ударил им собаку в бок. Собака заворчала и, казалось, готова была кинуться на мальчишку, но потом благоразумно передумала и поспешно выбежала из хижины.